Бриллианты из подворотни - [4]

Шлихт выдернул стилет из тела покойника. Крови почти не было. Лезвие было выполнено из трехгранного русского штыка времен Первой мировой войны, запре­щенного международной конвенцией. Ранение таким ору­жием было смертельным. Он достал из багажника канистру с водой, вымыл лезвие стилета и, протерев его ветошью, вставил в трубчатую полость рычага. Оружие снова было готово к употреблению и ждало своего часа.

Расстегнув плащ, Шлихт поверхностно осмотрел труп. Как и предполагал, под левой рукой в оперативной кобу­ре был револьвер системы «наган» с глушителем. «Наган» не давал осечек и не оставлял гильз на месте применения, поэтому часто был в ходу у профессиональных убийц.

Дождь закончился. Начинало светать. Шлихт внима­тельно обследовал тело покойника. Кроме татуировки на запястье, на левом плече был наколот эсэсовский погон. Это означало, что человек, лежащий перед ним, был уча­стником лагерного бунта.

Вдалеке на трассе мелькнули огоньки движущегося транспорта. Шлихт подхватил труп подмышки и пота­щил в посадку. Саперной лопаткой вырыл неглубокую могилу и, засыпав тело землей, замаскировал место захо­ронения травой и старыми листьями.

Вернувшись к машине, Шлихт смочил бензином ве­тошь, которой вытер стилет, и сжег ее. Намочив тряпку водой, он тщательно протер резиновый коврик передне­го сидения.

«Ну что ж, и на этот раз пронесло. Значит, пока еще не время»,— подумал Шлихт.

Двигатель еще не успел остыть. Машина охотно рва­нула вперед, как будто и ей не хотелось оставаться на этом проклятом месте.

Уроки жизни

Детство Шлихта прошло в маленьком городке. Шко­ла, в которую он пошел в первый класс, была двухлетняя и располагалась в старом одноэтажном здании. Учиться ему нравилось, в школе было весело и интересно. Первые две четверти пролетели очень быстро. Перед новогодни­ми каникулами учительница раздала всем табеля и ска­зала, чтобы завтра нарядно оделись и пришли на ново­годний праздник. И еще она радостно сообщила, что в школу приедет цирк.

На следующий день все собрались в маленьком акто­вом зале вокруг тощей елки, которая своим нарядом, со­стоящим в основном из флажков и шаров, символизиро­вала этот всеми любимый праздник. Очкастый директор, поздравив всех, важно сообщил, что сейчас начнется цир­ковое представление. Ученики дружно захлопали.

Из всех цирковых номеров мальчик почти ничего не помнил. Последним выступал иллюзионист. Под елку вышел дядька в черном костюме и белой рубашке с ба­бочкой. На его голове был черный цилиндр. Он разло­жил раскладной столик и поставил на него небольшой чемодан. Из раскрытого чемодана на столе начали появ­ляться предметы, необходимые для демонстрации искус­ства мага и волшебника. Все вытянули худые шеи и вни­мательно смотрели на фокусника, который доставал из чемодана всякую всячину. Там были старые игральные карты, шары, стаканы, кольца, ленты и прочий хлам. Шлихт сидел недалеко, был самый высокий и любопыт­ный. Поэтому ему удалось заглянуть в волшебный чемо­дан. Там среди разных цирковых атрибутов в углу скромно примостилась бутылка «Московской» и надкушенный огурец.

Иллюзионист показал с десяток незатейливых фокусов используя свой богатый цирковой инвентарь. Затем объявил, что сейчас покажет фокус, в котором предметы начнут исчезать. Все затаили дыхание. Оказалось, что для проведения фокуса ему нужен помощник и это должен быть один из учащихся. Фокусник стал обводить взглядом зал, выбирая претендента на эту завидную роль. И хотя он на Шлихта еще не смотрел, тот был почти уве­рен, что это будет он. Он и никто другой. Он уже знал это наверняка. Ему казалось, что их соединяет невидимая нить. Нить понимания чего-то особенного, высокого и праздничного. Того, что не дано понять никому, кроме их двоих. Это должны были знать только иллюзионист и Шлихт. И никто больше. Ни дети, ни учителя, ни дирек­тор. Он понял, что они были родственные души и, хотя разные во всем, по сути, были похожи друг на друга, как две капли воды. Оба были обманщиками.

Фокусник медленно обводил взглядом зал и. когда их глаза встретились, он указал на Шлихта пальцем, объя­вив, что он ему подходит на роль ассистента.

Фокус заключался в следующем. Он важно поставил на стол свой цилиндр и проговорил:

— Все, что бы я в него не положил, исчезнет после того, как я накрою шляпу платком.

Первой в шляпе очутилась колода карт. Иллюзионист накрыл ее платком и начал делать какие-то замыслова­тые движения руками. Затем он резко сдернул со шляпы платок и попросил, чтобы Шлихт в нее заглянул. Тот посмотрел в шляпу и увидел, что карты мирно почивали на ее засаленном дне, но сделал удивленное лицо и вы­молвил, что там ничего нет. Зал громко зааплодировал. То же самое повторилось с шарами, кольцами, стаканом и другими предметами. Шлихт уже начал побаиваться, что они будут торчать из шляпы и их уличат в обмане, но фокусник ловко подхватил ее под мышку и вместе с чемоданом уволок в коридор. Зал рукоплескал. Шлихт стоял под елкой и кланялся, как настоящий артист. Через минуту рядом с ним кланялся и маэстро. От него пахло «Мос­ковской» и соленым огурцом. Шлихт догадался, что в ко­ридоре он времени даром не терял.