Бриллиантовый шепот - [17]

Кухня с огромной плитой – центр общественной и политической жизни квартиры. Здесь произносили речи, выясняли отношения, дрались и целовались. Создавались и рушились временные военно-коммунальные союзы и блоки. «Карта мира в уменьшенном виде» – так называл про себя Бельский коммунальный быт.

Ему еще повезло: комнату дали восемь метров, но зато с окном. Одинокая женщина жила в бывшем чулане – три метра без окна. Именно к ней приехала погостить племянница Нюрка, ставшая через два месяца Анной Федоровной Бельской, законной супругой Григория Павловича Бельского, а также передовой и сознательной ткачихой. Как ей удалось женить на себе Григория – загадка, которую не в силах были отгадать не только жильцы коммуналки, жарко обсуждавшие событие на кухне, но и сам счастливый молодожен. Подтянутый, щеголеватый, явно «из интеллигентов» военный и тощая бесцветная деваха, боящаяся трамваев и извозчиков, сморкающаяся при помощи пальцев и утирающаяся подолом! Возможно, тут сыграли свою роль и неустроенность холостого военного быта, и надоевшие случайные дамы, но, скорее всего, настырность и крестьянская сметка Нюры. Так или иначе, но они расписались в ЗАГСе, и Нюра вселилась в квартиру на законных основаниях. На коммунальной кухне она чувствовала себя как дома, упоенно скандалила с соседями и докладывала мужу о своих победах. Через несколько месяцев Бельского мутило при одном только взгляде на жену. Но избавление близилось. Учеба закончилась, и он получил новое назначение на Дальней Восток. Ему нравился этот край, а, главное, Нюра заявила, что она – сознательная ткачиха и бросать родную фабрику ради мужа не собирается. Ее карьера действительно успешно продвигалась. Передовую ткачиху избрали в какую-то общественную организацию, она заседала в многочисленных президиумах, и ясно было, что в недалеком будущем она успешно впишется в славную когорту советских женщин – руководителей.

– Опять же комната… как оставить? Мигом ухватят, не вернешь потом, – привела она последний, но очень весомый аргумент.

Григорий облегченно вздохнул и согласился. Сам он старался особо не высовываться, ведь любая высокая должность связана с многочисленными проверками биографии, а этого Бельский боялся больше всего. Конечно, его проверяли не раз, но глубоко не копали. В поселке под Москвой подтвердили, что был такой врач – Павел Спиридонович Бельский, которого убили в 1918 году. И сын у него вроде был, но вот что с ним сталось, никто не знал. Старые жители поселка частично разъехались, многие умерли, новые не знали толком ничего. При желании можно было, конечно, докопаться, что настоящий Григорий Павлович Бельский погиб во время Первой мировой войны, но его двойник в начальство не лез, старался быть незаметным, врагов и завистников не наживать.

Эпическое повествование жены подошло к концу. Как и следовало ожидать, враг был разбит наголову.

– Я сегодня уезжаю, – буркнул Григорий, – может проводишь? – неожиданно для себя добавил он.

– Да ты что? Я ведь тебе еще вчера сказала, что у меня сегодня вечером партучеба. Как сознательная работница, я не могу пропускать…

Бельский снова отключился. «Уж лучше кухонно-коммунальный бред», – вяло подумал он.

Жена наконец ушла, чмокнув его в лоб и наказав напоследок неуклонно повышать боевое мастерство и давать отпор мировой буржуазии. Григорий вылез из кровати, оделся и побрел в ванную. Пустив воду, он тупо разглядывал оббитый кафель, ржавые краны, словно напрочь забыл, что люди делают в ванне. Снова он видел перед глазами общий вагон, слышал шум, ругань, видел себя, делающего шаг на платформу. Казалось бы, столько лет прошло, все должно забыться, что уж жалеть о неверном, в прямом смысле, шаге! Но боль не отпускала. Родных нет, семьи нормальной тоже, нелюбимая служба, а, главное, страх. Он жил с ним, как живут хронические больные. Тупая боль становиться привычной, сделать с ней ничего нельзя, вылечить невозможно, остается только смириться.

– Григорий Павлович! Ну сколько можно… Вы ведь не один в квартире! – жеманный голос вернул его в мир реальности.

– Ох, только не это!.. – простонал Бельский и громко произнес: – Сейчас, сейчас…

Он поспешно умылся и вышел в коридор, надеясь незаметно вернуться в комнату. Не тут-то было! Новая соседка Люська, очередная претендентка на его сердце, улыбаясь, поджидала его в углу коридора между корытом и детскими санками. Люська была полной противоположностью Нюре. На голове – модные кудельки, губки бантиком, удушающий запах духов. Числилась она в какой-то конторе, но работой себя явно не обременяла. Голова ее была забита кинематографом, основным занятием, которому она с упоением посвящала все время, – поиски мужа. Конечно, как и вся квартира, она была в курсе того, что Бельский уезжает на Дальний Восток один, и решила не упустить свой шанс.

– Уезжаете?

– Да, – буркнул Григорий, пытаясь протиснуться между Люськой и корытом.

– Один?

– Да…

– Как же так? Жену бросаете… А может, наоборот? Как можно такого красавца – мужчину одного отпускать?

Она кокетливо прищурилась и приняла, с ее точки зрения, неотразимую позу. Так героиня покоряла во вчерашнем фильме неприступного героя.