Бриллиантовый дождь - [22]

Но на самом деле он так перепугался, что не притрагивался к картам целый месяц. Потом снова попробовал. Сам с собой, в пустой комнате. Но нет, больше не работало. «Пропала чудесная способность», – с облегчением и, в то же время, с разочарованием понял мальчик.

1

«Первые В Истории Человечества Космические Гастроли»! Ура… Раньше до этого никто просто не додумался. Со стороны «RSSS» это чистейшей воды рекламный трюк. О прибыли и речи не идет. Но надо отдать должное нашему коммерческому директору Аркаше Афраймовичу по прозвищу Ворона. Благодаря его долгим и нудным переговорам с управлением «ГлавКосмМос», оплату перелета, а это сумма, которая нам и не снилась, вышеназванная мега-контора взяла на себя. А питание и проживание закрыли наши постоянные спонсоры-рекламодатели.

Вдруг, буквально в последний момент, когда все уже было улажено, без всякого разумного объяснения, от полета отказался Петруччио. Это было, как гром среди ясного неба. Упёрся, и всё: «Не полечу. Не могу». «Да почему?! – поражались мы. – Ведь халява!..» «Не знаю», – говорит, а у самого глаза затравленные, аж смотреть на него жалко. «Боишься, что ли?» «Чего мне бояться? Если бы я боялся, я бы и вас не пустил. Считайте, что заболел».

Вообще-то Петруччио – не исполнитель, он наш генератор идей, и если при подготовке программы, при записи альбомов он необходим даже больше, чем каждый из нас, то живьем мы, казалось бы, вполне можем обойтись и без него. Но именно, что «казалось бы». На практике, если за пультом нет Петруччио, и если он не кидает нам в гарнитуры разного рода наставления, на сцене мы чувствуем себя, как потерявшиеся дети.

Короче говоря, в полет мы отправились следующим составом. Музыкантов, как всегда, трое: я, Пиоттух-Пилецкий и самый молодой из нас –вокалист-«подкладочник» Сергей Чучалин, которого мы называем то Серж, то Чуч. А из многочисленной технико-обслуживающей кодлы мы смогли взять только Боба.

Трезвых (это специально оговоренное в райдере условие) рабочих сцены, квалифицированных осветителей и охрану нам должны были предоставить на месте. Собственно, мы вполне могли бы обойтись и без Боба, но была задумка записать «зальник», назвать его «Live on the Moon & Mars»[12] и заработать позднее хотя бы на его продаже. А для записи Боб необходим. К тому же в полет мы брали только инструменты, а весь аппарат будет выставляться местный, и было все-таки не лишним захватить своего звукотехника, чтобы он со всем этим хламом разобрался.

Но Боба мы все равно взять не смогли бы, если бы не освободилось место Петруччио. А тот за день до вылета устроил нам подготовительный «разбор», который, правда, тоже как следует не удался.

– Еще раз прошу извинить меня за то, что не могу лететь с вами, – начал он и даже как-то осунулся сразу.

– Проехали, – оборвал его Пила.

– Да, – согласился Петруччио, – все это уже проговаривалось. Ребята! – он стряхнул с лица озабоченность. – Вы всё сможете сами. Каких-то два концерта – один на Луне и один на Марсе. На Луне – перед горсткой ученых, это вообще интимная ситуация, можно отнестись к ней как к репетиции. Отработать тихо, но с душой. Ведь мы – «Russian Soft Star’s Soul», так? А выкладываться будете только на Марсе, перед колонистами, их там все-таки целый город. Вот скажите, почему в нашей музыке так много диссонанса? Почему, Чуч?

Тот, отвлекшись от каких-то своих мыслей, встрепенулся.

– Потому что-о… – протянул он и искательно посмотрел на остальных. – Ну-у…

– Баранки гну, – оборвал его Петруччио. – Диссонанс это звуковой мусор, это враг музыки, это апофеоз безобразного. Но мы делаем безобразное красивым, понимаете? С нашей помощью в борьбе красоты и безобразия побеждает красота. Всегда, выходя на сцену, помните, что главное – вечная тема: борьба добра со злом.

Он смолк. Молчали и мы, переваривая услышанное.

– Странная тема, – сказал Чуч.

– Что в ней странного? – удивился Петруччио.

– Ну-у… Борьба бобра с ослом… Как-то неактуально.

– Ты это серьезно или шутишь? – подозрительно спросил Петруччио, в то время как остальные, хохоча, сползали со стульев.

– Чего мне шутить? – пожал плечами Серж. – А вы что ржете? С чего это борьба бобра с ослом стала такой уж актуальной? Именно в XXI веке, – добавил он язвительно, словно подчеркивая, что в более ранние времена эта тема была вполне востребованной.

– До-бра, – по слогам произнес Петруччио, – со злом! Ясно тебе, чёрт губастый?!

– А-а, – насупился Чуча, – так бы и сказал.

Вздохнув, Петруччио продолжил:

– Главное – помнить и никогда не забывать… Да перестаньте вы ржать, уроды! Успокойтесь… Так вот, когда вы стоите на сцене, вы не должны относиться к публике, как к безликой массе. Вы должны стараться почувствовать, что каждый человек это целый мир. Особенно ты, Серж, когда поёшь, должен обращаться не ко всем, а к каждому, ты должен помнить, что у каждого, даже у самого низкого человека, есть в душе хотя бы какие-то зачатки нравственности.

– Опять, – обиженно выпятил нижнюю губу Чуч.

– Что опять?! – не понял Петруччио.

– Опять звери какие-то непонятные! Какие еще зайчатки нравственности?! Что это за зайчатки, и почему они есть у каждого?