Бриллиантовая пыль - [5]

— Деточка! — медленно поднимаясь со своего места, с торжеством человека, за которым остается последнее слово, изрекла Татьяна Николаевна. — Он не муж ей вовсе! Это первое. Второе: Андрей Кириллович Легостаев уже месяц как сидит в СИЗО города Архангельска! И третье: этими помещениями напополам с Журавлевой с некоторых пор владею я! И решения здесь буду принимать тоже я!

От таких известий Зоя даже изменилась в лице. Она растерялась, ее темно-серые глаза забегали по сторонам, как бы ища поддержки, помощи, разъяснений. Но в сложившейся обстановке рассчитывать на нечто подобное было невозможно, и Зоя, внешне подобравшись, угрожающим тоном произнесла первое, что пришло на ум:

— Ну это мы еще посмотрим! Я… я на вас в суд подам! — Зоя как-то хищно сверкнула своими потемневшими глазищами и, четко печатая шаг смешными ботинками, с достоинством покинула комнату. Правда, нервы ее все же не выдержали, и дверью она хлопнула от всей души. Так, что цветные витражи в ней жалобно звякнули, чуть не разбившись.

Из «пальмового» угла донесся тихий вздох. Татьяна Николаевна сердито закурила новую сигарету. А Ира задумчиво спросила: «А пергидролевые волосы это как?»

За дверью приемной Зоя громко выдохнула, ругнулась в пустоту коридора и направилась в свой кабинет. Вернее, кабинетик — такой он был маленький: там помещались лишь рабочий стол, шкаф для бумаг, пара стульев да вешалка. В раздумье девушка села за стол и обхватила голову руками. «Вот ситуация… — размышляла она. — Черт побери, ну почему со мной вечно так! Только вроде вздохнешь, как опять что-то да случится! И ведь не важно, по моей вине или нет, а больше двух месяцев в моей жизни спокойно не проходило. Вот и сейчас: погибла тетка — ужас какой… Значит, опять прощай работа! Все равно ведь выживут! Это ж гиены, а не женщины!»

Да, так уж складывалась Зойкина жизнь — всё неудачи да передряги. Родом она была из якутского города Мирный. В Москву приехала год назад, сбежала от отца с его неизменными моралями и от новой мачехи, очередной отцовской жены с ее маленьким, вечно орущим отпрыском.

В столице Зою поначалу приютила двоюродная тетка, Нина Львовна Журавлева. Она же помогла и с переводом из мирнинского вуза на вечернее отделение московского. Причем устроила все так, что обучение Зои было бесплатным — редкостная удача по нынешним временам. Хлопотала, задействовала все свои высокие связи. Через месяц после приезда племянницы она подыскала ей другое жилье — выдержать сложный характер и острый язык Зои мог далеко не каждый. Журавлева сняла и оплатила за два месяца вперед для Зои скромную комнатку, хотя и в коммунальной квартире, зато в центре и совсем без хозяев.

Зоя здесь развернулась во всю свою вольнолюбивую натуру. Почувствовав свободу, она не смогла устоять перед соблазнами большого города. Компании, друзья, танцы до утра в ночных клубах. Однажды, в самый разгар веселья, точь-в-точь как в фильме «Карнавал», в ее комнату заявился хозяин. Запах марихуаны, гора пивных бутылок, кучка молодых нетрезвых людей, нелепо извивающихся под звуки охрипшего старенького магнитофона, — ну кому ж такое понравится? Конечно, Зойка вылетела из квартиры в два счета.

В это же время вылетела она и со своей первой работы — из салона сотовой связи, за пропажу двух дорогущих телефонов, к которой она на самом деле не имела никакого отношения. За телефоны пришлось отвалить весь предыдущий менеджерский заработок, да еще и у тетки подзанять. Нина Львовна тогда лишь покачала головой и предложила дополнительную помощь в виде небольшой денежной суммы — на первое время, пока племянница не найдет новую работу. Зойка деньги, конечно, взяла и, конечно, поклялась, что отдаст с первого же заработка. И само собой, потом отдать «забыла». А вот на теткино покачивание головой разразилась гневной тирадой: «Только не надо меня жизни учить, я и так все знаю, что вы мне скажете! И нечего мне морали читать!» Хотя Нина Львовна, уже хорошо постигшая задиристый нрав своей племянницы, учить ее и не думала. А, наоборот, думала про себя, что чем больше жизнь преподаст ей подобных уроков, которые Зоя пройдет самостоятельно, тем быстрее она «возьмется за ум».

А ум у Зойки, несмотря на все ее недостатки, действительно был. Иначе разве поступила бы она у себя в Мирном в филиал Якутского университета, к тому же на юрфак? Еще у нее были и честолюбие, и житейская мудрость, и женская хитрость. Правда, пока все эти необходимые для жизни качества пребывали у девушки в зачаточном состоянии и лишь изредка давали о себе знать. Но главное — это же иметь задатки, а уж развить их — дело случая и времени. Кроме того, Зоя обладала чувствительной, ранимой душой. Но об этом мало кто догадывался — слишком резкий, щетинистый был у нее характер, слишком стремительна Зойка была на дерзости. И только дед, который любил ее до безумия, да еще пара-тройка близких Зойке людей знали, что все эти грубости — всего лишь защитная реакция в ответ на оскорбления, обиду или несправедливость. И не важно, была это настоящая несправедливость или Зойке так показалось, за дело ее отчитали или понапрасну, оскорбили ее или Зойке только так представилось. Оберегая ее душу, юные бешеные гормоны мгновенно вбрасывали в кровь порцию защитного адреналина, и все ее нутро требовало сатисфакции. Желание тотчас ответить обидчику становилось нестерпимым, а терпеть Зойка еще не научилась. И потому отвечала и действовала — резко, дерзостно, грубо.