Брик-лейн - [31]

Скоро спина затекла от сидения, она захотела пить и придумала, чем помочь Мустафе. Пойдет и принесет ему воды. Мустафа, кажется, заснул. Назнин потрясла его за щиколотку, и он замычал.

— Я пойду за водой, могу вам еще кокосового льда принести.

Назнин побежала и решила по дороге, что, если Мустафа еще будет живой к ее возвращению, она придумает, как взобраться на дерево и освободить его. «Если он еще не умрет, — рассуждала она, — значит, в любом случае выживет, и я ничем не наврежу». Она поведает этот секрет Хасине, если найдет ее, но маме ничего не скажет. Если столкнется с папой, то не станет на него смотреть, вдруг на ее лице он что-нибудь прочитает. Наверное, папа и придумал это наказание. Не хочется, чтобы ее тоже наказали. По дороге Назнин встретила трех мужчин, они прошли мимо, держа в руках по дубинке. Один из мужчин был братом того, чью дочь украл Мустафа. Они смеялись, шутили и весело размахивали дубинками, словно отправились поиграть в крикет. Назнин обернулась и увидела, что они подошли к дереву Мустафы и похожи теперь на три маленькие фигуры, медленно танцующие вокруг центральной.

Перед домом палисадник с разноцветной дорожкой, вымощенной плиткой разных форм и размеров, как будто сюда с большой высоты упала большая ваза и осколки с тех пор так и не убрали. Под окном в темноту всматривается гипсовый гусь в красной шапочке в горошек. Возле двери метровый полисмен на смешных согнутых ножках, с наигранной улыбкой. В темноте согнулись другие изваяния огромных животных и застывших людей. Дом сам по себе обыкновенный. В окнах свет, шторы опущены.

— Богатый дом, — сказал Шану шепотом. — Этот район очень респектабельный. Здесь силхетцы не расхаживают. Если и попадется человек с коричневой кожей, он наверняка будет не из Силхета.

Назнин держала Ракиба на руках. Интересно, позвонит ли Шану в дверь или они развернутся и пойдут на автобусную остановку?

— Мы ненадолго, — сказал Шану. — Парой слов перекинемся и домой пойдем.

Он нажал на кнопку звонка и вздрогнул от раздавшейся мелодии.

— Конечно, если пригласят отужинать, я не откажусь.

Дверь распахнулась. К дверному косяку прислонилась женщина в короткой лиловой рубашке. Бедра испытывают материал на прочность, из-под рубашки видны коленки с ямочками. Она сложила руки. Между лиловыми наманикюренными ногтями дымится сигарета. Толстый нос, воинственный взгляд. Короткая стрижка, как у мужчины, прядки выкрашены в какой-то ржавый цвет.

— Чего вам? — спросила она по-английски.

— Мне кажется, мы ошиблись домом, — пробормотал Шану Назнин.

— Кого вы ищете? — спросила женщина, на этот раз на бенгали.

— Простите. Мы ищем дом доктора Азада. Не подскажете, где его дом?

— Подскажу, — сказала женщина, — я в нем стою.

Глава пятая

Женщина провела их в гостиную, где два оскалившихся тигра охраняли газовый камин. Назнин утонула в большой золотой софе. Шану поставил коробку с калоджемом на позолоченный столик с ножками в виде когтистых лап и спрятал руки за спину, словно боялся что-нибудь разбить. Ракиб захлопал толстыми ручками, чтобы сюда явились слуги, которые наверняка прячутся где-то на кухне.

Миссис Азад затушила сигарету в блюде из слоновой кости. Поправила пальцем трусы на массивной попе.

— Минутку. — Она высунулась в холл и заверещала: — Азад, к тебе гости.

Назнин и Шану переглянулись. Шану улыбнулся, подняв брови. Назнин разгладила ухмылку на щечках Ракиба.

Миссис Азад забралась в кресло с ногами, рубашка ее задралась и обнажила широкие коричневые бедра. Шану заерзал. Назнин смотрела на занавески: километры бархата, мили золотой тесьмы, при желании можно завернуть многоквартирный дом. Шану откашлялся. Миссис Азад вздохнула и сунула пальцы под мышки; грудь ее выпятилась. Ребенок завозился, и Назнин опустила его на толстый кремовый ковер, куда он немедленно отрыгнул часть ужина. Назнин наступила на это место.

Назнин вдруг поняла, что Шану пристально смотрит поверх ее плеча, и обернулась. В дверях стоял доктор Азад. Мужчины застыли. Одежда на докторе сидит идеально, как на манекене в ателье. Руки четко по бокам. Из-под темных рукавов костюма выглядывают белые манжеты. Воротник и галстук оттеняют аккуратный подбородок; расчесанные, черные как смоль волосы сияют. Выражение лица такое, будто он повстречался с привидением. Назнин посмотрела на Шану. Привидение из него никудышное: ботинки порваны, зеленая куртка велика на пару размеров.

— О господи боже мой! — воскликнула миссис Азад. — Принеси выпить своим друзьям. Я сегодня целый день на ногах. — Она подняла грудь повыше. — Я буду пиво.

— Мы тут мимо проходили, — торопливо объяснил Шану, вспомнив наконец свою реплику.

Доктор Азад потер руки:

— Я рад вас у себя видеть. Я, эээ, дело в том, что мы уже поели, иначе бы…

— Оставайтесь на обед, — перебила его жена, вызывающе посмотрев на Назнин. — Мы еще не ели.

Доктор перекатывался с пятки на носок:

— Да, по существу, мы еще не ели. Так, перекусили бутербродами.

Они ели, держа подносы на коленях. Непонятное мясо с теплой подливкой и вареной картошкой. Такой же вкус у картонной коробки, опущенной в воду. Миссис Азад включила телевизор на полную громкость. Она сердито смотрела на Шану и своего мужа, которые говорили друг с другом, а когда ей хотелось тишины, поднимала руку. Выпила второй бокал пива и удовлетворенно рыгнула. А когда вначале муж принес ей апельсинового соку, она так подпрыгнула в кресле, словно сейчас ударит. Доктор Азад, строго следуя своему правилу, выпил два стакана воды. Ножом и вилкой он орудовал как хирургическими инструментами. Назнин ковырялась вилкой в топком содержимом своей тарелки и напрягала желудок, чтобы не урчал.