Бригада уходит в горы - [9]
— Ей, — окликнул меня дочерна загорелый невысокий герой — десантник одетый в застиранную выцветшую маячку — тельняшку, в драных штанах и обутый в рваные кроссовки. Но на запястье левой руки у него красовались, хромированные дорогие японские часики.
— У тебя, что есть? — весело улыбаясь спросил он и ощупал взглядом мой пустой РД. Я сокрушенно пожал плечами, а воин чуть повысил голос:
— Да не жмись ты! Вам парадное барахло здесь не понабиться, а до дембеля тебе как до Вашингтона раком…
У меня кроме надетого на мне х\б, головного убора «пилотки», и кирзовых сапог не было ничего. В учебке нас перед выпуском, конечно, обмундировали, в соответствие с нормами вещего довольствия. Но по дороге в Афган пил я, что называется беспросыпно. Только не думайте, что от страха, нет, исключительно от озорства. Глоток вина или водки, был глотком свободы, вызовом армейским уставам, а свободу я любил, а вот армейскую дисциплину, нет. Когда кончились деньги, а войсковое имущество в Чирчике, где мы десять суток ждали отправки в Афган, было расхищено, обменено на вино, пропито, и уже нечего было реквизировать, а пить все еще хотелось, то многие из нас, а я одним из первых, бросили в решительный бой с алкоголем последний резерв, личное обмундирование. Кроме того, что было на нас одето, все пропили. Да! По дороге в Афган мы поддержали легенду о советском десанте: «Все может быть, все может быть… Но чтоб десантник бросил пить?! Да этого не может быть!!!» В Афган я прибыл, гол как сокол. И надо сказать далеко не один такой был.
Коротко я объяснил ситуацию интернациональному полуголому оборванцу. Он тяжело вздохнул:
— На вас только надежда и была, — с горечью поведал он, — Вот нам в чем домой ехать на дембель? Видал, в чем мы ходим, — он бросил взгляд на свои рваные штаны, — Ладно, прорвемся! Ты сам то откуда родом?
Я сказал, где такой уродился. Город свой я люблю, им горжусь, но если бы пришлось выбирать, то постарался бы здесь не родится.
— Земляк!!! — обрадовано заорал мой собеседник и, сильно хлопнув меня по плечу, стал расспрашивать. Нашлись общие знакомые, замелькали в воспоминаниях родные улицы, винные магазины, пивнушки, танцплощадки.
— Просись к нам в роту, — посоветовал мне земеля.
— Это уж куда пошлют, — с унылым фатализмом ответил я.
— Куда пошлют? — передразнил меня земляк, — а если тебя пошлют на х…?! Ты пойдешь!? Сейчас все устрою, а ты шнурок учись!
Земеля в рваных штанах подошел к штабному офицеру, что ведал нашим распределением, переговорил с ним, снял и передал ему свои часы. Все, круг моей военной судьбы замкнулся, я попал во вторую роту первого батальона.
Батальон наш располагался в ста метрах от штаба, нас выпускников из учебки туда попало тридцать человек.
Вечером, как только разместились в больших ротных палатках, земеля, отозвал меня в сторону.
— Пошли, я тебя с остальными нашими земляками познакомлю, — предложил он, и повел в блиндаж, что был вырыт и оборудован, для несения службы в боевом охранении. На позициях, так мы это тогда называли.
В блиндаже собрались мои загорелые в рваном обмундировании земляки, и не только собрались, но притащили браги, технического авиационного спирта, на закусь была тушенка и черный хлеб. Пир! Ей богу по военным временам настоящий пир! Выпили! Эх, родимая! Хорошо пошла! Мне сразу понравилась бригада, с первой кружки мутной браги, она для меня родной стала.
Быстро иссяк скудный родник моих воспоминаний о малой родине, моих собутыльников — оборванцев — десантников — ветеранов — интернационалистов в основном интересовали последние тенденции женской моды. Я рассказал все, что знал. Дальше опытные воины стали передавать свой бесценный боевой опыт, молодому товарищу. Меня стали учить, как жить и служить в родименькой части.
— Ты главное не вы…ся, — учил меня «дед» Коля А***, то есть в переводе на язык общечеловеческих ценностей, веди себя достойно.
— И не суй свой нос, туда, куда собака свой… не совала, — опорожнив кружку с брагой, рекомендовал Цукер, перевожу — будь осторожен и внимателен, и не лезь туда куда тебя не посылают.
— И тогда еще не раз на гражданке, гражданок будешь…, - обнадеживал сержант из роты связи Серега Г***, перевожу — благополучно вернешься домой.
Вот такие советы я получил от земляков, если все суммировать. Забегая вперед, скажу, я им последовал, именно поэтому, кроме всего прочего, имею возможность вам обо всем рассказать.
Льется бражка, технический спирт я тогда еще пить опасался, и добре выпив, ударились ребята в воспоминания о былом. Привожу их рассказы, как запомнил, в переводе с военно-матерного языка, на литературный. Возможно, есть и неточности, но это были рядовые солдаты, а не генштабисты.
Бригаду нашу сформировали осенью 1979 года, на базе воздушно-десантного полка, который базировался в Чирчике и входил в состав Ферганской воздушно-десантной дивизии. Округ наш (прим. автора Краснознаменный Туркестанский военный округ) самый залетный в Союзе был. Всех рас…ев офицеров сюда служить отправляли. А тут новая часть формируется, новые штаты, вот нам из самых-самых распиз…ев военные кадровики отобрали законченных раздолбаев, и в новую бригаду сплавили. А пополнение в часть пришло, призыв осени октябрь-ноябрь 1979 года. Слезы, а не солдаты, пацаны. Их еще, службе учить и учить. Одно слово дети, или как у нас говорили шнурки. Только, только неполную сборку разборку автомата усвоили, на стрельбище пару раз сбегали, на строевой помучились, как в декабре приказ: «Выступить в Термез (прим. автора. город Термез, находится на границе с Афганистаном), быть в полной боевой готовности». Оружие, боеприпасы, сухие пайки, раздали, в десантуру одели (прим. автора. Десантура — осенне-зимняя полевая форма у десантников. Утепленная куртка, утепленные штаны, зимняя шапка с наушниками), и вперед. Сначала думали ученья, матерись почем зря и солдаты, и офицеры, Новый год на носу, а тут горюй в поле. Сухпайки сожрали, сами замерзли во чистом поле, товарищи офицеры и дембеля всю наличную алкогольную продукцию и у местного населения скупили и выжрали.
Как-то раз одуревшие с голодухи десантники старательно опустошили местную дынную бахчу, и афганские крестьяне не преминули тотчас пожаловаться командованию. Чтобы замять инцидент, убытки дехканам компенсировали большой партией армейского сухпайка. Спустя некоторое время «Голос Америки» сообщил, что «рашен коммандос травят мирное население Афганистана бактериологическим оружием». Весь гарнизон сутки по земле катался от смеха… Война, как ни странно, это не только страх, смерть, кровь. Это еще и забавные, веселые, невероятные истории, которые случались с нашими бойцами и поддерживали в них светлую надежду на то, что война закончится, придет долгожданный мир и они вернутся домой живыми…
Вещь трогает до слез. Равиль Бикбаев сумел рассказать о пережитом столь искренне, с такой сердечной болью, что не откликнуться на запечатленное им невозможно. Это еще один взгляд на Афганскую войну, возможно, самый откровенный, направленный на безвинных жертв, исполнителей чьего-то дурного приказа, – на солдат, подчас первогодок, брошенных почти сразу после призыва на передовую, во враждебные, раскаленные афганские горы.Автор служил в составе десантно-штурмовой бригады, а десантникам доставалось самое трудное… Бикбаев не скупится на эмоции, сообщает подробности разнообразного характера, показывает специфику образа мыслей отчаянных парней-десантников.Преодолевая неустроенность быта, унижения дедовщины, принимая участие в боевых операциях, в засадах, в рейдах, герой-рассказчик мужает, взрослеет, мудреет, превращается из раздолбая в отца-командира, берет на себя ответственность за жизни ребят доверенного ему взвода.
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Всегда были и есть люди на всю жизнь отравленные наркотиком войны. В узких кругах не парадных ветеранов их так и называют "Человек — Война".
Из переписки с читателями:Вопрос: Этот роман случайно не о писателе Иване Ефремове? Ответ: Все что изложено, в данном повествовании является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными событиями и людьми - совпадением.
Автор заявляет:Всё написанное в данном произведении, является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными людьми и событиями, совпадением.Упоминания о пытках и (или) иных незаконных действиях сотрудников правоохранительных органов, касается только лиц, в отношении которых вступил в законную силу приговор суда. Все остальные правоохранители законопослушны и безгрешны «аки голуби», пока судом или трибуналом не будет установлено иное. Трибуналы отсутствуют, народные суды преобразованы в федеральные.Автор является сторонником эволюционного развития общества.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».
Старший прапорщик Сергей Ефимов вроде бы навоевался вдосталь. За его плечами три года в Афгане в должности командира взвода. Вернулся оттуда с орденом Красной Звезды. Но почему-то его продолжает тянуть на войну. Он не может сидеть дома, пока в горячих точках погибают молодые, необстрелянные пацаны. И прапорщик снова возвращается в горы. На этот раз — в Чечню. И вот он вместе со своей группой выходит на реализацию разведданных в «зеленку»…
Костя по прозвищу Беспросветный, отсидев за убийство своего командира-предателя, выходит на свободу без малейшего понимания, как дальше жить. Идти ему, по большому счету, некуда: нет теперь ни жены, ни дома. Да и на приличную работу с такой биографией не устроишься… Но судьба дает ему шанс переиграть свою жизнь. В составе Добровольческого русского отряда Костя отправляется на гражданскую войну, идущую на территории бывшей Югославии. Ему, боевому офицеру, прошедшему пекло Афгана, убивать не привыкать. Теперь это — его ремесло.
Николай Прокудин служил в Афганистане в 1985–1967 годах в 180 МСП 108 МСД. Судьба берегла его, словно знала, что со временем Николаю суждено стать писателем и донести людям правду об одной из самых драматических страниц истории нашей страны.
Горы и ущелья Афганистана. Песок, раскаленный зной. Залпы тысяч орудий… Душманы ведут жестокую войну против советских войск. В очередной схватке с «духами» у одного из блокпостов взвод специальной разведки во главе со старлеем Александром Калининым лицом к лицу столкнулся с отрядом коварного Амирхана. Первое сражение с врагом окончилось победой нашего спецназа. Но Амирхан — опасный противник. Он придумал хитрый план нового нападения. В ход на сей раз пойдут реактивные снаряды, которыми расстреливают советскую военную базу, офицеры в качестве заложников и даже один предатель из числа наших «спецов»…