Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки - [29]
В конце концов я все же переоделась в одно из платьев Талиты – очень дорогое и очень короткое шелковое платье типа туники и доходящие до середины бедра сапоги-чулки на высоченном каблуке.
– Но я не смогу в них и шагу ступить, – пожаловалась я, делая отчаянные попытки не упасть.
– Но, дорогая, ходить тебе вовсе и не понадобится, – утешала Талита.
Уже в такси я неожиданно подумала, что такие сапоги наверняка бы понравились Марку.
– Успокойся, – сказал Том, заметив выражение моего лица. – Я уверен – ему не хотелось бы, чтобы ты похоронила себя заживо.
Но я не могла успокоиться. Я честно старалась, но какое-то время спустя начала переживать из-за детей, и Талита, которая знала Дэниела еще со времен «Британии у экрана», достала телефон и отбила ему такую эсэмэску:
<Дэниел. Пожалуйста, успокой Бриджит. Подтверди, что дети спят и что ты пришлешь ей сообщение, если они вдруг проснутся.
Ответа долго не было, и мы все с беспокойством уставились на телефон, который Талита держала в руках. Потом я вдруг вспомнила, что Дэниел принципиально не пользуется СМС-сообщениями, о чем и сообщила своим спутникам.
– Должно быть, просто не умеет, – хихикнув, добавила я. – Он для этого слишком старый.
Талита позвонила Дэниелу, переключив мобильный на громкую связь, чтобы я могла слышать их разговор.
– Дэниел, это ты, старая сволочь?
– Талита, моя дорогая девочка! Как я рад тебя слышать! Ты хоть знаешь, что я до сих пор возбуждаюсь при одной мысли о тебе? Чем занимаешься? А главное – какого цвета у тебя трусики?..
Р-р-р! Хорошо же он сидит с моими детьми, старый кобель!
– Я сейчас с Бриджит, – сухо сообщила Талита. – Она интересуется, как дела дома.
– Дома полный порядок. Дети спят без задних ног, а я каждые пятнадцать минут проверяю окна, двери и коридоры. Обхожу, так сказать, дозором… Должен же я поддерживать свою репутацию лучшего в мире бебиситтера?
– Вот и поддерживай дальше, – кивнула Талита и отключилась. – Видишь? Все хорошо, – сказала она. – Так что прекрати дергаться.
«Цитадель»
Американский бар нашел себе место в кирпичном здании бывшего склада, в который вела дверь без вывески, но с кодовым замком и переговорным устройством. Том ввел известную ему комбинацию цифр, и мы оказались на грязной бетонной лестнице, которая воняла так, словно здесь кто-то регулярно мочился.
Подниматься по лестнице на наших высоченных каблуках оказалось нелегко, однако когда мы оказались в зале и Том назвал наши имена, чтобы метрдотель внес их в список, я испытала неожиданный прилив радостного волнения. Стены в зале были из голого кирпича, вдоль них стояли обшарпанные диванчики, валялись тюки прессованного сена, игравшие роль кресел, и я слегка пожалела, что рассталась с образом Долли Партон. На небольшой эстраде действительно играл оркестр, дальний угол был отгорожен барной стойкой, вдоль которой сидели в ряд несколько нервно озирающихся юнцов, что показалось мне прекрасной атмосферной деталью. Казалось, они всерьез опасались, что в бар вот-вот ворвется шериф и всех повяжет. Рассмотреть остальных клиентов при здешнем тусклом освещении (которое, несомненно, было еще одной деталью общей стилистики) оказалось нелегко, и все же мне мгновенно стало ясно, что среди них почти нет подростков, зато очень много…
– …Сколько здесь горячих парней! – пробормотала Талита.
– Ну, девочки, вперед! – ухмыльнулся Том. – Действуйте. Наверное, хорошо почувствовать себя снова в седле, да, Бриджит?
– Я не могу! – прошептала я, борясь с подступающей паникой. – Я слишком старая!
– Да не трясись ты! Здесь же темно, как у негра под мышкой!
– Я даже не знаю, о чем с ними говорить! – пробормотала я жалобно. – В современной музыке я совсем не разбираюсь, и…
– Бриджит, – строго сказала Талита, – мы пришли сюда, чтобы помочь тебе вновь обрести твое женское «я». При чем тут разговоры?
Я только вздохнула. В эти минуты я чувствовала себя, словно вновь стала шестнадцатилетней девчонкой, которую одолевают желания и сомнения. В те времена мы часто собирались у кого-нибудь дома на вечеринку, и как только родители уходили, свет мгновенно гас, а все присутствующие дружно валились на пол, обнимаясь и целуясь с тем, на ком в последний раз остановился взгляд.
– Погляди-ка вон туда! – шепнул Том. – Он на тебя смотрит! И как смотрит!
– З-заткнис-сь, Том, – прошипела я, складывая руки на груди и одновременно пытаясь натянуть пониже подол туники.
– Возьми себя в руки, Бриджит. Делай же что-нибудь!
Не без усилия я заставила себя поднять глаза. Я собиралась вложить в свой взгляд максимум страсти, на какую я в тот момент была способна, но указанный мужчина (действительно довольно симпатичный) уже вовсю заигрывал с потрясающе красивой, но совсем юной «электронной» (т. е. обвешанной электронными гаджетами) девушкой в ультракоротких шортиках и спущенном с плеч свободном джемпере.
– Это омерзительно! Она такая молодая, практически эмбрион, – пробормотала Джуд.
– Можете считать меня старомодной, – добавила Талита, – но я читала в «Вог», что шорты, даже самые короткие, все-таки должны прикрывать срам.
Тем не менее этот инцидент подействовал на нас самым удручающим образом. Во всяком случае, прежней уверенности мы уже не чувствовали. Даже Том приуныл.
Лирический дневник, в котором остроумно и искренне рассказывается о том, как молодая незамужняя англичанка пытается стать self-made woman. «Дневник Бриджит Джонс» – не только зеркало, в котором многие женщины могут узнать себя со всеми волнующими их проблемами – мода и карьера, брак и легкие увлечения, любовь и секс, – но и практическое пособие для тех дам, которые в поисках идеального «я» оказываются в стане воинствующих феминисток. Кроме того, эта книга – неплохой путеводитель для тех из мужчин, кто хочет не заблудиться в закоулках загадочной женской души.
Продолжение книги «Дневник Бриджит Джонс», в которой остроумно и искренне рассказывается о том, как молодая незамужняя англичанка пытается стать self-made woman. «Бриджит Джонс» – не только зеркало, в котором многие женщины могут узнать себя со всеми волнующими их проблемами – мода и карьера, брак и легкие увлечения, любовь и секс, – но и практическое пособие для тех дам, которые в поисках идеального «я» оказываются в стане воинствующих феминисток. Кроме того, эта книга – неплохой путеводитель для тех из мужчин, кто хочет не заблудиться в закоулках загадочной женской души.
Стоило Бриджит Джонс заподозрить, что она растеряла всю свою привлекательность и теперь уж точно не выйдет замуж, как на ее голову посыпались пикантные приключения.На крестинах у друзей она встречает своего бывшего жениха Марка Дарси и, на радостях перебрав с выпивкой, проводит с ним ночь. Увы, Марк не сразу понимает, что жаждет вернуться к Бриджит, а пока он размышляет, судьба сводит ее с еще одним бывшим – Дэниелом Кливером.Вскоре – какая радость! – Бриджит узнает, что беременна. Марк и Дэниел вступают в борьбу за гордое звание папы.Но кто же на самом деле отец ребенка? Мисс Джонс начинает расследование!
Каждая женщина – немного Бриджит, даже если она в этом не признаётся.Продолжение приключений непотопляемой оптимистки Бриджит Джонс – это роман, в героине которого многие женщины могут узнать себя, а многие мужчины почерпнут бесценные сведения о загадочной душе, хитростях и слабостях прекрасной половины человечества.
Кем могла стать Бриджит Джонс, если бы:а) меньше думала о лишних килограммах;б) наконец-то поверила в себя;в) научилась приковывать взгляд мужчин к своему... пистолету.Несомненно, она превратилась бы в сумасбродную журналистку Оливию Джоулз!«Оливия Джоулз, или Пылкое воображение» – новый роман известной британской писательницы Хелен Филдинг («Дневник Бриджит Джонс», «Бриджит Джонс: Грани разумного») уже несколько месяцев подряд занимает верхние строчки книжных рейтингов в Европе. И это только начало триумфального шествия Оливии, которая готова спасти мир от врагов, чтоб потом покорить его своим очарованием!
Роман X. Филдинг касается двух самых популярных в западном обществе тем – культа знаменитостей и нищеты стран третьего мира Автору блестяще удается показать контраст между сливками лондонского общества и голодающей африканской провинцией, сочетая в своем повествовании тонкий юмор и глубочайшую серьезность.
Он не должен был целовать меня. И мне это не должно было нравиться. Гаррет Купер — ворчливый, властный, грубый. Мы должны работать вместе, чтобы спасти отель моей семьи, но каждый раз, когда мы находимся в одной комнате, летят искры. И это не хорошо. Между нами начинаются тяжелые отношения, и это на мне… частично. Что-то связанное с его унижением после слишком большого количества коктейлей и с тем, что он слишком далеко запустил свою сварливую удачу. В свою защиту скажу, я не знала, кем он был в то время, но вам лучше поверить, что он ушел, зная, кто я такая.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Купидон увидел Аврору, которая под бой курантов на Новый год загадала желание: «обрести любовь», и сразу захотел уволиться. Но поздно: бумажка с желанием уже сожжена, а шампанское выпито вместе с пеплом. Что ж, придется исполнять волю клиента.
Жена богатого американского фермера Инна Соломина прилетает в Москву на свадьбу сына, с которым судьба разлучила ее почти 20 лет назад. Трудным оказывается путь матери и сына навстречу друг другу, но они преодолевают его.
Что может простить или не простить любящий человек? Трудно ответить однозначно. У каждого своё отношение к любви, как и у главной героини романа Даши Уваровой. Ей нужно найти своё место в жизни после предательства мужа, продолжать своё совершенствование в профессии и воспитать дочь. Муж был главной опорой их семьи. Что же будет с ними дальше?
Старик ступил на кладбищенскую землю, устало опустился на траву. Как он очутился здесь? Почему вдруг бросил все дела? Неужели виной всему Пуанкаре с его теоремой о возвращении? Совсем седой, с лицом, испещренным морщинами, из-за которых не видно старых шрамов, старик вовсе не был похож на профессора. Особенно здесь, среди оглушающей кладбищенской тишины. Он поднял глаза на могильный камень, у которого сидел. Ева. Ее не стало шесть лет назад. Она всегда жила здесь, на родной земле, в Беларуси. Когда-то они были неразлучны.