Бретонские легенды - [34]

Хозяин пояснил:

– Они к вам еще не привыкли, но завтра я вас с ними познакомлю.

Удивительное дело – собаки не лаяли, только глаза их налились кровью и зубы скрежетали от злости.

Эрве ничего не говорил, а то, что видел, хранил при себе. Перед его глазами были изможденные, худые животные, многие из них были просто исполосованы ранами, вот почему Матилину казалось, что они красные. Морду каждого пса стягивал кожаный намордник, поэтому они не могли ни кусаться, ни лаять. Эрве подумал, что их, наверное, плохо кормили, и поэтому те, что лежали, просто уже не могли подняться.

Тут и Матилин поинтересовался у хозяина, чем же кормят собак.

– Завтра, – отвечал тот, – вы посмотрите, как они едят и как работают.

Собаки ворчали, и их голоса доносились снизу как отдаленные раскаты грома или как шум моря, бьющегося о скалы.

Хозяин приказал идти домой. Эрве последний раз с грустью посмотрел на собак, но, чтобы не вызывать подозрения у хозяина, произнес:

– Никогда в жизни я не видел таких красивых красных собак!

Только об этих красных собаках и говорил Матилин за ужином. А барышня насмешливо заметила:

– Ну что ж, завтра, когда вы будете уходить, я подарю вам одну красную собачку. С этой собачкой и с дубинкой Эрве вы уж точно выйдете прямиком к дому.

Хозяин на это залился смехом так, что чуть не задохнулся. Потом сказал:

– А может быть, мальчикам хочется здесь остаться, с собаками. Они каждый день будут видеться.

– Что об этом думает Матилин? – поинтересовалась девушка, искоса глядя на мальчиков.

За брата ответил Эрве.

– Барышня, – сказал он, – вы и так слишком много для нас сделали, и нам не нужен ни ваш дом, ни ваша собака. С чем пришли мы в ваш дом, с тем и уйдем.

Хозяин снова расхохотался, а вот девушка помрачнела. Она повернулась к Матилину:

– А ты что, такой же дурак, как твой брат, и пойдешь бродить по дорогам, как заблудившийся зверь?

Эрве встал и взял брата за руку.

– Пойдем спать, – приказал он. – А завтра, барышня, когда Матилин хорошенько подумает, он вам ответит. А пока что запомните, что мы не похожи на зверей, заблудившихся на больших дорогах. У нас тоже есть дом, и мы должны его найти.

Девушка не знала, что и ответить, а хозяин дома засмеялся и, когда мальчики ушли, сказал дочери:

– Не надо обращать внимания на такую ерунду. Ты же знаешь, что все, кто сюда приходят, здесь и остаются. Завтра к вечеру этот петушок у меня не так запоет!

* * *

Когда на следующее утро Матилин встал, ему было как-то не по себе: он вспомнил вчерашний вечер и робко спросил у брата:

– Мы что, сегодня отсюда уходим?

– Да, сегодня, как договорились.

– И уже вечером мы будем далеко отсюда?

– Мне бы очень хотелось, чтобы это было так.

– Да не бойся ты, – начал уверять его Матилин, – я и не думал здесь оставаться навсегда.

– Может быть, мы не по нашей воле здесь останемся, – ответил Эрве и крепко задумался.

– Вот что удивительно! – сказал он чуть погодя. – Тот самый свет, который приходит ко мне ночью, когда я сплю, помогает мне ясно видеть днем. Ты вспомни, Матилин, здесь перед нашими глазами один обман: мы видим совсем не то, что есть на самом деле. И сегодня правда должна или победить, или проиграть.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это ты потом поймешь. А сейчас пусть все будет так, как есть, только нам надо быть настороже.

Матилин совершенно растерялся – это невооруженным глазом было видно, так что за обедом хозяин спросил у него:

– Ну что, молодые люди, вы по-прежнему в путь-дорогу собираетесь?

Эрве встал из-за стола, опираясь на дубинку:

– Господин и милая барышня, спасибо вам за вашу доброту и за все, что вы для нас сделали. Но если вы нам позволите, то мы сейчас же ваш дом покинем.

И Матилин сказал то же, что и брат. Тогда хозяин ответил:

– Ну так до того, как уйдете, хотя бы посмотрите на моих собак, я ведь вчера обещал их вам показать, а потом – идите на все четыре стороны.

Девушка усмехнулась и кивнула головой, дескать, согласна с отцом. Эрве крепко сжал дубинку в руке и подумал: «Вы думаете, я ваших хитростей не понимаю. Ничего, сейчас, с помощью моего святого покровителя и моей дубинки, я вас выведу на чистую воду!»

После обеда снова были развлечения: все четверо пошли смотреть собак. Хозяин подвел дочь и обоих мальчиков к площадке перед домом, потом подозвал слугу и приказал ему.

– Приготовь для каждого ошейник и цепь!

– Хорошо! – ответил слуга, посмеиваясь.

После это хозяин подошел к дочери и мальчикам. Вся площадка была обнесена стеной, за спиной каждого мальчика стоял слуга, у каждого из слуг под одеждой был спрятан молоток. Площадка была чуть пониже порога, и, чтобы пройти на нее, нужно было спуститься на ступеньку. Посередине площадки был вбит большой и высокий красный кол, на котором висела свежая туша, с которой капля по капле стекала кровь. Хозяин крикнул:

– Пускай собак!

И только он это сказал, раздались вой, лай, топанье лап. Дверь на площадку открылась, и в нее ворвалась свора собак, пролезавших через узкий проход; каждая старалась первой добраться до мяса. Сперва ни одна из них не могла пролезть, и собаки вскакивали одна на другую, глаза у них горели, а пасти были широко разинуты. И вот одна собака, потом две, а потом три высвободились и в два прыжка оказались около мяса. Каждая отхватила по кусочку. Это, разумеется, были самые сильные собаки, остальные пробивались следом; шесть или семь из них были насмерть затоптаны у входа. Те, что не успели первыми, тоже хотели ухватить свой кусок и перепрыгивали через красных собак, перепачканных собственной кровью. Мяса тем временем становилось все меньше и меньше, и, чтобы его достать, приходилось подпрыгивать все выше. Несчастные, обезумевшие от голода собаки падали от усталости, но так и не могли даже лизнуть мясо. Когда пять или шесть кучей повалились замертво под колом, остальным стало легче достать до мяса. После нескольких прыжков остаток туши упал на землю, а вверху остался только железный крючок.