Бретонские легенды - [17]

– Ладно, ладно, молчун, я тебя заставлю поговорить, – проворчал Пьер.

* * *

На следующее утро еще до восхода Пьер вскочил с постели, взял большой ломоть хлеба, дубовый посох, твердый как камень, и пошел на дорогу поджидать зятя. А сестре сказал еще с вечера, что рано утром на работу пойдет.

Ждать ему пришлось недолго: вскоре послышался шум шагов на тропинке, и Пьер увидел, как мимо насыпи, где он прятался, прошел его зять – на вид то ли полусонный, то ли полумертвый, так что Пьер, хоть и был у него в руках посох, невольно струхнул. Но все-таки решил пойти за зятем.

Пьер узнавал дорогу, по которой шел вчера, и клялся, что уж сегодня-то его не удастся объегорить. И все-таки с ним случился промах: когда он перемахивал через придорожную насыпь, посох запутался между ног, и Пьер со всего размаху рухнул в канаву, полную воды. Попался! Зять услышал шум и оглянулся, но даже и бровью не повел, а Пьер, выбравшись из канавы, как ни в чем ни бывало снова пошел следом за ним.

Вскоре они добрались до какой-то равнины, посредине которой стоял маленький домик, крытый соломой. Зять Пьера зашел туда. Пьер не решился входить вслед за ним и оглядывался по сторонам, пока зять не вышел из домика и не сказал:

– Посмотри, что там, на той стороне равнины!

Пьер посмотрел туда, но ничего не увидел. Он стал вглядываться пристальнее и уже хотел было заговорить с зятем, когда заметил, что того уже и след простыл.

Пьер удивился так, что выронил из рук свой посох.

– Может, он снова зашел в дом?

Но в домике никого не было.

Ну что тут еще скажешь? Пьер вернулся домой, и о чем только он не успел по дороге передумать! Как и в прошлый раз, он пошел в поле работать и до самого вечера повторял себе:

– Ничего! Все равно мне надо разузнать, кто он такой!

На следующее утро Пьер снова схватил посох и пошел ждать зятя на тропинке. На этот раз он решил во что бы то ни стало выведать все о своем зяте, так он был озадачен тем, что успел увидеть и услышать.

И вот, с посохом в руках, Пьер прошел весь путь вслед за зятем, до самого того домика с соломенной крышей. Тут зять снова захотел одурачить Пьера, но на этот раз провести его не удалось. Тогда зять пожал плечами.

– Если ты хочешь пойти со мной, – сказал он, – иди. Только сначала прочитай «Отче наш» и помолись об отпущении грехов, если хочешь, чтобы они тебе простились.

Пьер не испугался таких слов и подумал: «Наверное, он меня побаивается», а вслух сказал:

– За кого ты меня принимаешь, скажи на милость? Я не маленький, меня волками и домовыми не напугаешь. С моей дубинкой я могу за тобой идти куда захочу.

– Что ж, тогда читай «Отче наш».

– Пойдем, пойдем. И что это тебе в голову взбрело? Я уже читал «Отче наш» сегодня утром. Пойдем, тебе говорят, а то я первым в дом войду.

Так уж загордился Пьер, когда видел, что зять его боится!

А зять сказал ему:

– Тогда оставь башмаки в этой хижине, нам придется дальше идти босиком.

Оба сбросили башмаки и вошли в дом. У Пьера волосы встали дыбом. Теперь он увидел зятя в его настоящем обличье – так глаза и выпучил: перед ним стоял… кто бы вы думали? Анку, собственной персоной, с косой в руке, со скрежещущими зубами и пустыми глазницами.

– Иди! – сказал Анку, усмехнувшись, – иди, помоги мне, у меня сегодня нелегкий денек будет!

* * *

Пьер, босой, уже собрался было бежать, но ноги его словно прилипли к земле, и когда он вышел из домика, то ничего не видел вокруг, кроме кромешной темноты. Пришлось ему идти следом за Анку. А тот уже пошел вперед. Его кости так и хрустели в суставах при каждом шаге. А у Пьера от страха зубы выбивали дробь. Он ни слова не мог вымолвить, и порой ему казалось, что все это ему только снится. Если бы!

Солнце тем временем поднималось все выше, день разгорался: пришлось Пьеру поневоле признать, что он не спит в своей постели.

Вскоре они пришли на длинный и широкий луг, где паслось стадо коров. Трава на лугу была зеленая и такая высокая, что доставала коровам до самого брюха. Но коровы – странное дело! – были такие худые, что Пьер так и застыл на месте, глядя на них, хотя ему и самому было о чем тревожиться.

– Это, – сказал Анку, – случается со многими людьми, которым Бог дал много талантов – они свои таланты в землю зарывают.

Пошли они дальше, и по пути Анку перерезал горло каждому животному, которое попадалось ему на дороге. Пьер брел за ним, не говоря ни слова.

За его спиной земля, казалось, исчезала: он не видел ничего из того, что только что миновал, и с грустью раздумывал: «Интересно, суждено мне сегодня домой вернуться?»

Кровь застывала у него в жилах, ведь его внутренний голос говорил:

– Анку не отпускает ни одного из тех, кто ему попадается, и точно так же, как исчезает за каждым твоим шагом земля, исчезает и прошлое…

Но другая мысль утешила его:

– Но ведь он-то каждый вечер домой возвращается, так, может, и я вместе с ним вернусь.

От этой мысли Пьер настолько обрадовался, что чуть было не запрыгал за спиной Анку.

Тем временем они подошли к огромному лугу, где тоже паслось большое стадо коров. Но глядя на них, Пьер снова удивился: трава на лугу была жиденькая, а коровы толстые, так что шкуры у них лоснились.