Бретонская колдунья - [13]

– Зачем? Я люблю наш край виноградников и песчаных дюн и ненавижу все эти придворные штучки-дрючки. Что корона захватила, то она не отдаст. А наши соединенные земли значительно перекроют бывшие размеры графства. Но Вы меня, право, поразили, госпожа Жанна! Редко встретишь женщину такой красоты и такого ума! – успокоенный барон решил от скучных деловых переговоров (кстати, довольно странных для юной девушки!) перейти к более волнующим темам.

«Скорее всего, Жанна просто из тех девиц, которым прежде всего нужны уверения в законности галантных намерений со стороны кавалера. Боится продешевить, вот и предприняла такой экстравагантный демарш, маленькая дурочка!» – насмешливо подумал он.

Но Жанна выпрямилась в кресле и, холодно глядя в лицо де Рибераку, отчеканила:

– Земли Ваши не так обширны и дела Вашего баронства не так блестящи, как Вы это представляете! А при отсутствии честолюбивых устремлений Вы на всю жизнь останетесь всего-навсего захолустным дворянином даже с моим неплохим приданым! Меня это не устраивает, и я отказываю Вам! Покиньте мои покои!

– Жанна! – воскликнул ошарашенный барон. – Вы рассуждаете не как юная благородная девица, а как старый ломбардский купец! Брак – это соединение двух сердец, а не двух кошельков! Подарите мне эту ночь и утром, клянусь, Вы измените свое решение!

– Или через месяца три-четыре, когда новенький барончик де Риберак будет весело прыгать в моем чреве! – ехидно подхватила Жанна. – Большое спасибо!

– Пресвятая владычица Эмберская! Подобные слова больше пристали прачке, чем графине! – рявкнул взбешенный отпором де Риберак.

– Я не знаю, как отвечают прачки на подобные предложения… – абсолютно спокойно отпарировала Жанна. – Но, судя по всему, Вы частенько слышали из их уст отказы, поэтому я охотно Вам верю. Спокойной ночи, барон! Долг учтивого кавалера – повиноваться желаниям дамы, а мое желание Вам известно.

Благородный барон был учтивым кавалером лишь до определенного предела. Он небрежно развалился в кресле и надменно спросил:

– Прошу прощения, прекрасная дама, но я немного запамятовал, о каком желании идет речь?

– Господин де Риберак! Не будьте смешным и не заставляйте меня прибегать к крайним мерам. Если сегодня я не высплюсь, то завтра меня будет шатать от усталости. И я, конечно же, совершенно случайно, могу задеть Ваш шлем, выставленный перед турниром[7].

Угроза была очень серьезной: такой поступок Жанны был бы равен публичному заявлению, что де Риберак вел себя недостойным для рыцаря образом и по строгим правилам турнирного искусства ни один уважающий себя рыцарь не скрестил бы с бароном копья. А если бы барон все же рискнул показаться на ристалище, то его бы прилюдно опозорили.

Поэтому барон процедил сквозь зубы:

– Прощайте, прекрасная дама! – и направился к окну.

Когда уже все его тело переместилось наружу, на стену, и только голова торчала над подоконником, де Риберак напоследок сообщил Жанне:

– Хотя всю вашу женскую породу я изучил вдоль и поперек, но в жизни такой расчетливой и холодной особы не встречал. С подобными замашками Вы далеко пойдете, божественное создание! Или может дьявольское?

Невозмутимая Жанна подошла к подоконнику со словами:

– Я так и сделаю, барон! – и нежно поцеловала его в лоб и очень обидно рассмеялась.

– Ну и ведьма! – только и нашелся де Риберак.

ГЛАВА V

Когда Жаккетта думала, что предыдущий день был тяжелым, то она глубоко заблуждалась.

Чуть свет всех камеристок созвали в кладовую нарядов. Заспанные, зевающие во все горло девушки медленно собрались, недоумевая, что они тут забыли в такую рань?

Появилась свежая, как после прогулки, Жанна и велела:

– Маргарита! Неси одеться и причеши! Остальные доставайте все мои платья, отрезы шелков! Да быстрей шевелитесь, куры заспанные!

Под ее ледяным взглядом проснулись даже самые невыспавшиеся и кинулись открывать сундуки.

Голосом полководца на поле брани Жанна командовала:

– Оставьте синее, лазоревое тоже, зеленое не пойдет, белое обязательно… Куда, дура, понесла?! Оставь, говорю! Розовое положи рядом с белым!

Когда платья были отобраны, пришел черед и шелкам.

Подбирая по цвету подходящие к нарядам, Жанна рассуждала вслух:

– У меня на завтра четыре платья. По два рукава – это восемь штук. Так. Более-менее приличных рыцарей на турнире будет около тридцати, значит, двадцать пять минимум.

– Никак у госпожи Жанны помутнение рассудка! – шепнула злая от недосыпа Маргарита нервно хлопающей глазами Аньес. – С чего это она так уверена, что господа ринутся за ее рукавами, словно за пасхальными булочками?

Тем временем Жанна закончила расчеты и приказала:

– К синему и лазоревому – по три пары рукавов, к белому и розовому – по четыре. Отправляйтесь наверх и пока работу не закончите, чтобы ни одна и носа не смела высунуть! И никому не открывайте, кто бы не стучал!

– А госпоже Изабелле? – пискнула испуганная Аньес.

– Матушке – в первую очередь! – отрезала Жанна. – Молчите, словно вас и нет!

– Да мы же с голоду помрем! – заявила хмурая Маргарита.

– Не помрете! Обед тетушка Франсуаза вам принесет. А я приду с ней и проверю, заслужили вы его или нет. Да смотрите мне! Чтобы швы были аккуратными, а к платьям приметывайте на самый тонкий шелк, чтобы сразу отрывалось, не как у дурочки Бланки!