Бретёр - [93]

Днем, когда все ушли, он обо всем рассказал Мерлину. Про своих бывших пассий, которые занимались любовью, и про змею.

– Не майся херней! Лучше трахни кого-нибудь! Желательно с большой жопой. Это лучшая психотерапия.

– Я серьезно. Творится черт знает что. Я во сне все время вижу змей, которые говорят со мной. Я не хочу оказаться в дурке раньше времени.

– Все там будем. Когда великий мудрец в звании гвардии капитана изрек в мой адрес: «Вас я обязательно сдам в дурдом!» – то я ответил: «Товарищ капитан, там нас с вами и оставят!»

– А помнишь, ты говорил про погружение во тьму, про то, что это только первая часть упражнения?

– Да, помню.

– Я хочу сделать его до конца.

– Ты можешь сдохнуть! И не факт, что оно исцелит тебя. – Мерлин вдруг стал очень серьезным. – Когда я его делал с шаманом, он мне так сразу и сказал, чтобы я ни на что не рассчитывал и был готов к смерти.

– Я готов к смерти!

– Ты уверен?

– Да! Я готов к смерти!

17

Взбудораженный сном, где две его любовницы трахались друг с другом, он вдруг в бессознательном возбуждении набрал ее номер, и она ответила. На заставке звучала мрачная неизвестная мелодия, для него она символизировала сумрачную безысходность любви.

Моргана была все так же чужой. Перед тем как ее вые…ать, он собственноручно облачил ее в роскошное белье Agent Provocateur, черные шелковые трусики и корсет-каркас, выпячивающий вперед сиськи. Когда она стояла во всей этой сбруе, то напоминала королеву разврата и королеву зла.

– Как я тебе? Нравится? – Она дернула себя за набухший сосок.

Бретёр схватил ее за горло и повалил на кровать.

Она никогда не проявляла инициативу, не хватала за член сама, не дразнила. Моргана больше всего любила подчиняться. Любила, чтобы обладали ею. Она обожала стоять на коленях и целовать ему руки. Не потому, что любила его, а потому, что хотела, чтобы ею владели, чтобы ее силой загоняли в самый низ.

Она ненавидела трахаться сверху, она хотела быть только снизу. Ниже всех. Ее заводила идея упасть на самое дно и чтобы на этом дне ее просто уничтожили. Ее возбуждала смерть, собственный распад.

– Ну, сука, ну, тварь! – Он ненавидел ее.

Когда он ее трахал, из него вырывались слова ненависти к ней, самые грязные и мерзкие слова. С ней он хотел испытывать все только грязное и плохое. Когда он кончал в нее, ему больше всего хотелось схватить нож и точно в этот момент перерезать ее горло. Так он ее ненавидел и так любил. Больше всего на свете он мечтал пустить ей кровь во время оргазма.

Он душил ее, бил, издевался над ней во время секса, он бросал ее на кровать и бил ногой по лицу. Ее тело было в полном его распоряжении, но душа все время ускользала, словно просачивалась сквозь пальцы в бездну. Душа была в этот момент не с ним, но в плену у других, неведомых ему сил. Она была такая любимая, но такая далекая и чужая.

Всего у нее было три попытки самоубийства. Это наследственное. Как-то раз, когда Моргана пришла домой из школы, то увидела в кухне повешенного отца. Такие вещи не проходят бесследно.

– А как ты потеряла девственность?

– Я была очень расчетливой девочкой. Мне было тринадцать лет, и я знала, что у моей старшей подруги был мальчик бандит, ему было двадцать пять. Она сказала, что он очень хорош в сексе. И я сама затащила его в постель.

– Сама, в тринадцать лет?

– А что… Я так решила.

Про расчетливость – это чистая правда. Мама с детства воспитывала ее, чтобы сделать образцовой женой олигарха. Она научила ее прекрасно готовить, сервировать стол, научила светскому этикету, вкусу, хорошим манерам, красиво одеваться… Но в одном она просчиталась. Что ее дочь была слишком сильно крейзи, она была просто отмороженной на всю голову.

Когда она вышла замуж за владельца крупной автомобильной компании (она утверждала, что у него на даче висели подлинники из Эрмитажа), то бедняга чуть не спятил. Пожилой итальянец был вынужден во много сотен раз выше допустимого перегружать сердечно-сосудистую и нервную систему.

Моргана могла без предупреждения уехать путешествовать автостопом, еще она могла отсасывать член у его шофера и запалиться на этом. Итальянец все время плакал. Чуть ли не каждый вечер он ревел и стоял на коленях перед ней, он клялся ей в любви и молил не быть такой с ним.

– Один раз я просто расхохоталась над этим недоноском!

Мама не виновата, она не могла все учесть.

Потом у Морганы случился нормальный брак с владельцем охранного агентства, крупным и статным. Она любила больших мужчин. Но потом в один день все закончилось… Когда она шла по улице, к ней подъехала машина, опустилось стекло.

18

– Лучше не связывайся со мной. Пойми, что я плохая. Я алчная, для меня важны только деньги, на все остальное мне плевать. Потрахались, и хватит. Это все равно не приведет ни к чему хорошему…

– А что было дальше?

– Дальше он просто спросил, как проехать. Я села в машину и показала дорогу. Это было в Петергофе. Через несколько дней я просто собрала все вещи и ушла к нему, я оставила мужа с ребенком и ничего им не сказала.

Возлюбленный Морганы оказался сыном известного криминального авторитета и беспредельщиком, он был чемпионом по боксу в тяжелой категории. Жизнь его была похлеще любого гангстерского фильма. Незадолго до встречи его выпустили из «Крестов», где он жил как настоящий король.