Бремя Воина - [12]

Как это безумно трудно – понять фразу врага, написанную буквами давно забытого языка, отражающими символы тех, кто был твоим извечным благодетелем…

Тяжкий груз для нервов воина.

Хитрый… – прочел он первое понятие, за которым следовал обобщающий символ – Омни… перехитрил… сам… себя… Он… желая… убить… воина… родил… его…

Хитрый Омни перехитрил сам себя. Он желал убить воина, но тем самым возродил его, – вот что хотел сказать ему Ашанг.

Он ощущал, как на его плече лежит рука врага.

«Философ… – с внезапно пробудившейся яростью подумал он. – Насекомое недобитое…»

Герман медленно повернул голову.

Выпуклые фасетчатые глаза смотрели в неизвестном направлении. Хитиновые жвала медленно шевелились, издавая тихий шипяще-скрежещущий звук.

Я сошел с ума. Мне следует убить его, а потом покончить с собой, как велит Долг Чести, который уже заплачен.

Глаза Германа вновь вернулись к дисплею, на котором продолжали медленно, с большими интервалами возникать символы.

Это действительно походило на сумасшествие, по крайней мере первое ощущение оказалось именно таким, и лишь спустя некоторое время, прочитав еще несколько гибридных слов и уловив их смысл, молодой воин понял, что процесс общения с Ашангом возможен, хотя и невероятно труден.

На прогалине, у дымного костерка, угли которого без присмотра начали подергиваться серым налетом пепла, происходило нечто невообразимое – между собой пытались общаться представители двух абсолютно чуждых биологических форм, уже однажды истребивших друг друга под корень.

Наши расы столкнули лбами мудрые Омни, которые никогда никого не убивают сами, – вот что писал ему Ашанг. – Их первый закон выживания гласит: «Агрессивные расы не имеют будущего и должны быть уничтожены либо ввергнуты в регресс до того, как смогут стать серьезной проблемой для правящего в космосе вида».

Герман прочел сообщение и понял, что оно вызывает в нем больше вопросов, чем несет в себе ответов.

«Откуда ты это знаешь? Как может Ашанг утверждать то, чего не может знать наверняка? Ты клон, как и я», – воспользовавшись единственным доступным средством общения, нахмурясь от несвойственных усилий, выстучал он на клавиатуре переносного компьютера.

Ашанг долго смотрел на появившиеся символы, потом зашипел, видно, смысл послания дошел до него. Средний палец трехпалой кисти вновь лег на клавиатуру:

«Прошлое известно, – ответил он. – Я – насекомое. Эволюция Форкар-Сиана – это постепенное развитие индивидуумов из среды общественного разума. Наследство эволюции – общая, пополняемая в течение жизни генетическая память. Каждый вновь рожденный Ашанг обладает памятью муравейника».

Герман с трудом, но все же смог понять, что имеет в виду насекомое. А поняв, вдруг ужаснулся тому, что сделал.

Получается, оказав помощь Ашангу, он возродил расу форкарсиан? Злейших врагов человечества?

Его рука не успела метнуться к оружию – Ашанг оказался проворнее: одной конечностью он прижал Германа, а другой продолжал стучать по клавишам:

«Нет смысла снова убивать друг друга. Ты спас меня, я спасу тебя. Я помню то, о чем не знают Омни. – Он торопился, ошибался в символах, но все же продолжал, несмотря на отчаянное, нарастающее сопротивление Германа, пытавшегося вырваться из его воистину железной хватки. – Последние данные, полученные перед взрывом системы Форкар-Сиан, говорили о том, что наши разведчики обнаружили резерв человечества – несколько запущенных в глубокий космос крионических платформ с генетическим материалом на борту. Там не только люди, воин, там вся твоя сгоревшая Земля: ее флора и фауна в замороженном состоянии».

Рука Германа, напряженная до предела, вдруг обмякла. Он смотрел на дисплей и не мог решить: кто из них более сумасшедший – он или Ашанг?

В это было трудно, невозможно поверить, – но как хотелось, чтобы криво набранные понятия Омни были истолкованы верно…

Возрождение Земли и Человечества – это, по мнению Германа, стоило любых жертв… но казалось слишком уж сказочным, чтобы обернуться правдой.

* * *

– Герман?! – Джордан оторопел, увидев молодого воина, возникшего в дверях, будто призрак.

– Да, это я, – отняв руку от косяка, ответил Герман. Он сделал шаг в комнату, не отрывая своего взгляда от искалеченного лица человека, которого всегда чтил.

– Я рад, что ты выжил.

– Зато я не знаю, радоваться ли мне? – не скрывая своих чувств, произнес Герман.

Он взял стул, приставил его к постели Джордана, сел и резким, порывистым движением достал из внутреннего кармана одежды тот самый покоробленный по краям стереоснимок светловолосого существа.

– Кто это? – спросил он.

Веко Джордана несколько раз дернулось.

Он вдруг отвернул голову, глядя в узкую, застекленную прорезь окна-бойницы.

– Ты хочешь знать ответы, которые не нужны Джоргу… – не поворачивая головы, тихо произнес он. – Некоторые знания несовместимы с исполнением Долга Чести…

Герман оглянулся. Ашанг, затаившийся подле дверного проема в густой тени, едва заметно кивнул. Значит, он подтверждает… Ну что ж… Настала пора испытать, насколько качественна генетическая память насекомого…

– Я отдал все свои долги, адмирал Джордан Хигкс, – внезапно произнес Герман.