Бремя страстей - [138]

— Чейз! — только и успел крикнуть он, как вдруг ощутил острую боль в виске, ближе к правому глазу.

Уже теряя сознание от боли и ничего не видя перед собой, Бриг еще успел подумать ° том, какое счастье, что он — слава Богу! — не почувствует, каково это — заживо гореть в огне…

Очнулся он уже в больнице, где все обращались к нему по имени его брата. Он убе­дил себя, что сознается во всем, как только выйдет из больницы. Но не сделал этого сразу. Теперь время пришло…

—   Кто это сделал?— скорее потребовала, чем спросила, Кэссиди.— Кто устроил пожа­ры? Деррик?

—   Не знаю, — ответил он. — Но я должен это выяснить. Я обещал Чейзу.

—   Лжешь, Бриг,— с презрением бросила она ему в лицо. — Ты был там! Оба раза!

— Клянусь, я здесь ни при чем.

Она смерила его долгим испытующим взглядом.

— Кто, по-твоему, мог желать смерти Чей­за?

Он стоял перед ней, понурившись, словно придавленный чувством неизбывной вины.

— Думаю, таких людей предостаточно. Чейз знал, что Деррик проматывает казенные деньги, он много чего еще знал, нажив себе кучу врагов в последние годы. А во время пожара на мельнице— когда погибла Энд­жи,— я думаю, хотели убить меня. Не знаю, кто стоял за этим делом, но этот человек прос­то по ошибке принял Джеда Бейкера за меня. Видимо, решил, что ту ночь мы должны непре­менно провести с Энджи. Ведь на вечеринке у Колдуэлла я был с ней.

— Следовательно, ты считаешь, что убить собирались тебя? — в глаза Кэссиди появилось более осмысленное выражение.

— А возможно, что и в этот раз — тоже.

— И тогда и теперь? Но кто? Ведь никто не знал…

—   Выходит, знал.

—   Кто? — продолжала допытываться она.

— Уилли знал. Он был на обоих пожарах и видел меня.

Она в недоумении вскинула брови:

—   Уж не собираешься ли ты обвинить это­го несчастного, который не может даже…

—   Моя мать. Она тоже знала. Вернее, по­чувствовала. Кстати, тогда, в больнице она догадалась, кто я. Коснулась моей руки и даже не моргнув сказала, что давно ждала моего возвращения. И назвала меня по имени.

Бриг хотел подойти к Кэссиди, но замер, увидев, что она, съежившись, со страхом в гла­зах наблюдает за ним.

— Санни не поджигала лесопилку! Бриг, опомнись — послушай, что ты несешь!

— Разумеется, она не совершала поджога. Но если обо мне знали она и Уилли, почему не могли знать другие?

Бриг протянул руку и коснулся ее щеки ладонью, и она на секунду закрыла глаза, но тут же со страхом отпрянула.

— Я… я… Бриг, я не могу!.. Ради Бога, умоляю, не прикасайся ко мне. У меня не укладывается в голове даже то, что мы сейчас разговариваем с тобой.

И все же она лукавила. Где-то в подсозна­нии все время сидело ощущение того, что он другой, что он не ее муж. И хотя она не понимала причины своих сомнений, но чув­ствовала разницу между Чейзом, с которым она жила до пожара, и тем Чейзом, которого она привезла из больницы. Иначе зачем бы ей вдруг восставать против идеи развода, ко­торым она до того, как случился пожар, бук­вально бредила? Зачем умолять его об оче­редном шансе склеить то, что безвозвратно утрачено? Зачем так отчаянно цепляться за него, когда он совершенно недвусмысленно да­вал ей понять, что они чужие? Из-за превратно понятого чувства долга? Или это пожар за­ставил ее взглянуть на мужа другими глазами, и она поняла, как сильно любит его? А может быть, некое шестое чувство подсказывало, что перед ней Бриг?

Ее вдруг стала бить дрожь. С тяжелым чувством вины на сердце она прошла в гости­ную и достала бутылку скотча из личных запа­сов Чейза. Мельком посмотрела на свое от­ражение в зеркале над баром и увидела, что у нее за спиной в дверном проеме стоит Бриг.

— Хочешь выпить? — спросила она.

—   Пожалуй, только думаю, сейчас не вре­мя.

—   И что же ты собираешься предпри­нять? — Бог мой, что же теперь с ними будет? Она была замужем за Чейзом, но он мертв. Она спала с Бригом, закрывая глаза на чудо­вищную ложь! Впрочем, так она поступала не в первый раз…

—   Первым делом выяснить, кто устроил этот поджог. — С этими словами Бриг повер­нулся и нетвердой походкой направился к вы­ходу.

Кэссиди, словно подкошенная, рухнула на диван. Свернувшись калачиком и обхватив виски ладонями, она молила Бога, чтобы ее оставила тупая, засевшая в сердце боль. Сколько она себя помнила, она всегда была влюблена в Брига, но теперь ее любовь пред­ставлялась ей чем-то порочным, словно невин­ные фантазии школьницы обернулись бесов­ским наваждением.

Как бы она ни любила Брига, ей и в голову не могла прийти мысль пожертвовать ради своей любви Чейзом— одним братом ради Другого. Тошнота подступила к горлу, и она заперлась в ванной, где ее долго и мучительно рвало. Потом она стояла босая на холодном кафельном полу, размазывая рукавом слезы. Она не помнила, чтобы когда-нибудь так отча­янно рыдала.

— Кэсс?— В дверь забарабанили костяш­ками пальцев, и у нее бешено забилось сердце. Бриг! Закрыв глаза, она попыталась прогнать прочь проклятое чувство стыда — стыда за то, что изменила своему мужу.— Что с то­бой?

Боже милостивый! Избавь меня от его доб­роты. Сейчас мне не нужна его доброта, его нежность.

— Кэссиди, — голос стал настойчивее. Как он не понимает? У нее дрожали руки, мысли путались…