Бремя секретов - [65]
В стороне, вдали от остальных, замечаю одинокую плиту, побелевшую от времени. Плита покрыта сухим шершавым лишайником. Подхожу ближе и пытаюсь разобрать буквы, вырезанные на камне. Читаю, скользя пальцами по углублениям: «Ва-су-ре-на-гу-са». И левее: «Соно. 1871–1933». «Соно, я рад встретиться с тобой снова. В следующий раз приведу сюда Марико».
Склоняюсь над плитой. Закрываю глаза, сомкнув ладони у груди. Вспоминаю себя маленьким мальчиком, когда мне было четыре года, — я бегу вслед за Соно и кричу: «Подожди меня!» Она оборачивается. Распахивает объятия, улыбается: «Кэндзи, давай быстрей!»
Возле могилы растут камелии и бамбук. Наверное, здесь красиво, когда распускаются цветы. Интересно, кто заказал эту плиту. У Соно не было родственников. К тому же она говорила: «У меня нет семейной могилы. Да и мне самой могила не нужна».
— Господин…
Слышу у себя за спиной нерешительный голос. Оборачиваюсь. Ко мне медленно идет бонза в длинной черной одежде. Я поднимаюсь. Увидев его лицо, вскрикиваю:
— Кенсаку!
— Кэндзи, так это ты! Я окликнул тебя, потому что впервые вижу, чтобы кто-нибудь приходил на могилу к Соно.
Он внимательно вглядывается в мое лицо:
— Давно мы с тобой не виделись. Где ты теперь живешь?
— Здесь, в Камакуре.
Он удивлен. Я рассказываю, каким образом тут оказался. Он говорит с изумлением:
— Должно быть, это иннэн вернула тебя к месту, где ты родился.
Вдруг я понимаю, что он очень похож на своего отца.
— Как ты отыскал могилу Соно? — спрашивает он.
Рассказываю ему про своего приятеля, господина Накамуру. Кенсаку внимательно слушает.
Потом он приглашает меня на чашку чая. По дороге объясняет, что это его отец заказал надгробье Соно, исполнив ее волю. Надпись «Васуренагуса» она выбрала сама. Украдкой смахиваю с ресниц слезу. «Соно ждала меня», — думаю я.
Кенсаку ведет меня в свой дом, который расположен рядом с храмом. Провожает в гостиную, а сам идет заваривать чай. Все двери открыты. Комната продувается ветром. За окнами сад. На низкой этажерке выстроились горшки с карликовыми деревьями. Кенсаку приносит чай. Где-то мяукает кошка. Мы смотрим в окно: в саду целый выводок котят, они идут за своей матерью.
— Бездомные, — говорит Кенсаку, подавая мне чашку. — Каждый день я подкармливаю их остатками обеда.
Кенсаку живет один. Его жена умерла три года назад. Интересно, есть ли у них дети? Сын, который должен занять его место? Однако я не решаюсь задать этих вопросов вслух и говорю только:
— Знаешь, почему я переехал в Нагасаки?
— Знаю. После твоего отъезда сюда приходили твои родители. Они просили отца позвонить тебе.
— Вот как… И что ответил твой отец?
— Он сказал им: «Нельзя удерживать тех, кто хочет уехать». Твои родители рассердились. И с тех пор больше не приходили в храм.
Ясно представляю себе гнев родителей.
— По правде говоря, — замечаю я, — меня уже много лет мучит совесть, я чувствую себя виноватым, потому что не выполнил лежавших на мне семейных обязательств.
Кенсаку молчит, уставившись в стол. Потом он поднимает взгляд и говорит:
— Ты перестанешь чувствовать на себе вину, если узнаешь историю своих родителей.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, пристально глядя ему в глаза.
— Открою тебе правду, Кэндзи. Тебя усыновили еще в младенчестве.
— Усыновили? — Я изумлен. — Ты шутишь! В нашем косеки я никогда не видел записи «Приемный сын».
— Потому что твои родители заявили о тебе как о своем родном сыне. — Лицо Кенсаку серьезно.
— Не понимаю. Как им это удалось?
— Я не знаю. С достоверностью могу сказать лишь то, что твой отец был бесплодным.
«Отец тоже был бесплодным!» В смущении опускаю глаза. Кенсаку продолжает:
— Твой дед не верил в мужское бесплодие и заставил твоего отца сменить несколько любовниц. Это, однако, не разрешило проблемы. Как-то раз мой отец — в ту пору еще настоятель храма — рассказал ему о беременной женщине, которая из-за сердечной болезни должна была после родов отказаться от ребенка. Твой отец тут же ухватился за эту возможность и сказал, что возьмет младенца — не важно, мальчиком он окажется или девочкой. Мой отец понимал ситуацию, ведь им с матерью тоже не сразу удалось завести ребенка. На это потребовалось семь лет.
— Думаю, родители отца так ничего и не узнали, — говорю я.
— Возможно. Все осталось между моим отцом и твоими родителями.
Беру со стола чашку чая. Руки дрожат. Ставлю чашку обратно. Опустив голову на грудь, стараюсь успокоиться. С трудом перевожу дыхание. Растираю грудную клетку. Стараюсь дышать глубоко.
— Значит, твой отец знал моих настоящих родителей? — спрашиваю я.
— Он знал твою мать, разумеется. Но не отца.
— Не отца?
— Ты родился вне брака.
«Вне брака?» В голове проносится образ Марико и Юкио. «Выходит, я не только приемный сын, но и внебрачный…»
— Кто моя настоящая мать?
— Твоя няня, — отвечает Кенсаку ровным голосом.
— Соно?
— Да.
Я опускаю голову. С минуту мы молчим.
— Не вини ее в том, что она бросила тебя, — говорит Кенсаку. — Тогда ей жилось трудно. Моя мама была с ней хорошо знакома и даже помогала при родах. Об этом я узнал гораздо позже.
Я не отвечаю. Перед глазами проплывает картинка из детства: Соно поет, поглаживая мне спину, и я засыпаю. В саду пищат котята. Глядя на них, я вспоминаю сирот из церкви.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В романе знаменитого французского писателя Жана-Мари Гюстава Леклезио, нобелевского лауреата, переплетаются судьбы двух девочек — еврейки Эстер и арабки Неджмы (оба имени означают «звезда»). Пережив ужасы Второй мировой войны во Франции, Эстер вместе с матерью уезжает в только что созданное Государство Израиль. Там, на дороге в лагерь палестинских беженцев, Эстер и Неджма успевают только обменяться именами. Девочки больше не встретятся, но будут помнить друг о друге, обе они — заложницы войны. И пока люди на земле будут воевать, говорит автор, Эстер и Неджма останутся блуждающими звездами.«Я думаю теперь о ней, о Неджме, моей светлоглазой сестре с профилем индианки, о той, с кем я встретилась лишь один раз, случайно, недалеко от Иерусалима, рожденной из облака пыли и сгинувшей в другом облаке пыли, когда грузовик вез нас к святому городу.
Каждая новая книга Патрика Модиано становится событием в литературе. Модиано остается одним из лучших прозаиков Франции. Его романы, обманчиво похожие, — это целый мир. В небольших объемах, акварельными выразительными средствами, автору удается погрузить читателя в непростую историю XX века. Память — путеводная нить всех книг Модиано. «Воспоминания, подобные плывущим облакам» то и дело переносят героя «Горизонта» из сегодняшнего Парижа в Париж 60-х, где встретились двое молодых людей, неприкаянные дети войны, начинающий писатель Жан и загадочная девушка Маргарет, которая внезапно исчезнет из жизни героя, так и не открыв своей тайны.«Он рассматривал миниатюрный план Парижа на последних страницах своего черного блокнота.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…