Бремя секретов - [31]

— Твоя юная подружка была так же красива, как Шизуко?

— Разумеется, она казалась мне красивой. Она была такой же очаровательной, как ты, мама.

— Как я? Не нужно так шутить. Я же твоя мать!

Мама делает вид, что сердится. По правде говоря, вместо «очаровательная» я хотел сказать «чувственная». В молодости мама привлекала внимание мужчин своей женственностью: у нее были длинные волосы, высокая грудь, тонкая талия. Кроме того, на ее лице, не принадлежавшем ни к какой национальности, всегда было задумчивое выражение. Она не походила ни на одну из женщин, которых я знал.

— А как ее звали? — поинтересовалась мама.

— Кого? — растерянно спрашиваю я.

— Твою подружку, конечно!

— Юкико. Ее звали Юкико, — отвечаю я, поколебавшись с минуту.

— Юкико? — повторяет мама.

— Ее фамилия — Хорибе. Помнишь их семью?

Мама смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты имеешь в виду наших соседей в… — говорит она, так и не закончив начатой фразы.

— Да, в квартале Урагами, в Нагасаки, — подхватываю я. — Отец Юкико погиб при взрыве атомной бомбы. Потом Юкико с матерью вернулись в Токио, так ведь?

Мама не отвечает. Я продолжаю, улыбаясь:

— Ты, наверное, удивлена, мама. Да, я был влюблен в дочку наших соседей.

Мама по-прежнему молчит, уставившись в одну точку. Потом она спрашивает:

— Где сейчас Юкико?

— Не знаю. Ее бабушка с дедушкой говорили, что она вышла замуж и уехала из Японии.

— Бабушка с дедушкой? То есть родители ее матери?

— Нет. Родители отца, господина Хорибе.

— Как ты с ними познакомился?

— Незадолго до моего отъезда в Токио папа дал мне их адрес и сказал, чтобы я зашел их проведать. Разве ты забыла, в университете папа с господином Хорибе были приятелями? Родители господина Хорибе хорошо помнили папу и с радостью приняли меня. Разумеется, я не сказал им, что встречался с Юкико.

Мама не проронила ни слова. Я продолжил:

— От них я узнал, что мать Юкико скончалась от лейкемии: во время атомного взрыва она подверглась сильной радиации.

— Госпожа Хорибе умерла… — произнесла мама слабым голосом.

— Да, — отвечаю я. — Если бы я приехал в Токио тремя месяцами раньше, я бы застал там Юкико.

— После этого ты еще виделся с ее бабушкой и дедушкой? — спрашивает мама.

— Да, но всего лишь два раза.

И я продолжаю рассказывать о родителях ее отца. Они говорили, что Юкико ни разу не приезжала в Японию навестить их и даже не писала писем.

— Мне это и вправду показалось странным… — добавляю я.

Но мама не слушает. Прикрыв глаза, она задремала.

Выхожу из спальни, захватив с собой поднос, чтобы разогреть еду.

* * *

Иду к себе в комнату, где я обычно читаю. Все стены в книжных полках. Среди научных книг выделяются три: «Манифест коммунистической партии», «Капитал» и «Гражданская война во Франции». Достаю эту последнюю и открываю наугад. Между страницами — две фотографии Юкико, пожелтевшие от времени. И еще клочок бумаги, на котором написан ее заграничный адрес. Бумага тоже пожелтела, а в местах сгиба и вовсе почти порвалась. Я сажусь за стол и раскладываю фотографии перед собой.

На одной из них Юкико снята стоя, на ней матросский костюм. Волосы заплетены в косички. Мягкая улыбка на губах. Но взгляд говорит о твердом характере. На обороте подпись: «Юкико 13 лет».

На другой фотографии она сидит на скамейке, лицом к объективу. Рядом стоит мальчик, ее ровесник, со слегка опущенной головой. «Юкико три года», — читаю на обратной стороне.

Когда Юкико показала мне эту фотографию, она сказала в шутку: «Мальчик — мой друг». От тех слов у меня сжалось сердце. Первая любовь, первый поцелуй. До сих пор помню прикосновение ее губ. Ощущение, будто внутри все горит. Я хотел остаться с ней до конца жизни. Неужели все дело в том, что мне было только шестнадцать лет? Не знаю. Но воспоминание о Юкико живо до сих пор.

Никогда не мог предположить, что теперь, пятьдесят лет спустя, стану рассказывать маме о своей первой любви. Я беру обе фотографии и иду к ней в комнату. Мама уже проснулась.

— Вот это я никогда никому не показывал, — говорю я.

Повернувшись ко мне, мама спрашивает:

— Что это?

— Старые фотографии. На них — тот, кто тебе хорошо знаком.

— Что еще ты отыскал? Фотографии папы?

— Нет. Посмотри.

Сначала я протягиваю ей ту, где Юкико стоит одна. Мама берет ее. И, взглянув, через несколько секунд говорит:

— Что это за девочка? Шизуко или Нацуко?

— Нет, это та, в которую я был когда-то влюблен.

— Юкико?

— Да.

Мама снова смотрит на фотографию и говорит:

— Лицо мне не знакомо. Она прожила в нашем квартале всего два года.

Показываю ей вторую фотографию, где Юкико три года и она вместе с мальчиком ее возраста. Мама долго разглядывает снимок.

— Вот еще одна фотография Юкико, — объясняю я. — Этого мальчика она в детстве очень любила. Они оба такие забавные.

Мама не отвечает. Взгляд ее словно прикован к фотографии. Через мгновение она спрашивает:

— Кто дал тебе эти фотографии?

— Юкико. Она говорила тогда, что у ее отца был очень современный фотоаппарат.

Мама по-прежнему не отрывает взгляда от фотографий, но больше ни о чем не спрашивает. Я встаю, чтобы выключить кондиционер. Открываю окна и стеклянную дверь, которая выходит в сад. Комната наполняется свежим воздухом. Жара спала. Сейчас лучшее время для работы в саду.