Бремя секретов - [12]

Он дал мне пощечину. Но я не чувствовала боли. Все казалось мелким и незначительным по сравнению с тем, что происходило в моей голове. Весь день у меня перед глазами стояла картина, увиденная ночью: мой отец и госпожа Такагаши.

Я легла рано, хотелось спать. Отец вошел ко мне в комнату и спросил:

— Что с тобой? Ты заболела?

Не глядя ему в лицо, я ответила:

— Нет. Просто устала после целого дня работы.

Он мягко сказал:

— Спи крепко.

Полночь. За стеной послышался шорох: так я и думала. Сна ни в одном глазу. Я проспала четыре часа. Скорей на чердак. Отец с госпожой Такагаши, одетые в летние кимоно, сидели за низким столиком и разговаривали. Отец поцеловал ее в шею, но она отодвинулась в сторону и сказала:

— Нет, не надо… прошу тебя. Сегодня мне нужно кое-что тебе сказать.

— Не будь такой серьезной! — ответил он, поглаживая ее бедра.

— Нет, все-таки будь серьезным!

Она чуть не плакала.

— Но в чем дело? Я совершенно серьезен, когда говорю, что хочу оставаться с тобой до самой смерти. Если вдруг твой муж умрет и тебе понадобятся деньги, я всегда смогу помочь. О моей жене не беспокойся. Она ни о чем не подозревает. Ее интересует только то, что говорят о ней вокруг, она ведь так гордится своей семьей. Она думает, что умна и что я никогда ее не брошу. Но на самом деле она глупа.

— Неужели ты не понимаешь! — воскликнула она. — Я хотела только одного: чтобы у нас была семья, дети. Но ты неожиданно женился на другой женщине. Ты сказал, что должен угодить родителям и разведешься с ней после их смерти. Теперь у тебя от нее ребенок, а я живу с мужем и Юкио. Я не брошу свою семью, и ты не бросишь свою.

— Что? — удивился отец.

Она продолжила:

— В последние десять лет я жила спокойно, впервые в жизни. Без тебя.

— Что значит — без меня?

— Сначала я боялась жить с мужем, потому что думала, что люблю тебя. Я согласилась на этот брак только из-за Юкио. Муж так добр и внимателен ко мне, что теперь мне стыдно. Стыдно за то, что я делаю в его отсутствие. Он по-настоящему любит Юкио.

— Но ведь Юкио — мой сын. Не забывай об этом, — сказал отец.

— Ты не имеешь права говорить так, — оборвала она. — Мой муж сделал то, от чего ты отказался. Ты не захотел жениться на мне из-за своих родителей, не захотел признать Юкио законным сыном, потому что думал, будто мне нужны только твои деньги. Мы ни разу не встречались в людном месте. Ты не познакомил меня ни со своими родителями, ни с друзьями. Даже до свадьбы ты приходил ко мне, а не я к тебе, а потом ночью возвращался в свою пустую квартиру. Ты боялся, что соседские сплетни дойдут до ушей твоих родителей. А мне хотелось гулять с тобой, ходить в кино, ужинать в ресторане. Когда я тебя встретила, мне было только шестнадцать лет.

— Тогда почему же ты снова согласилась переспать со мной? И тебе было хорошо. Ты хотела этого не меньше, чем я. В тебе столько страсти, и один я могу ее пробудить.

— Возможно, это так. Тем не менее сейчас мне очень плохо. Я думаю о муже. Он меня любит. С тобой все кончено.

Она зарыдала. Отец сказал:

— Твой муж любит тебя, потому что не знает, что Юкио — мой сын. Если бы он узнал правду, то больше не смог бы тебя любить.

— Это зависит от тебя. Если ты расскажешь правду, то сделаешь несчастными всех: свою жену, моего мужа, Юкио, Юкико, даже родственников. У моего мужа доброе сердце. Юкио любит его. Оставь нас в покое! Муж скоро вернется из Маньчжурии.

— Это тоже зависит от меня, — сказал он тихо.

— Что значит „тоже“?

— Это я устроил так, чтобы твоего мужа отправили в Маньчжурию вместо меня.

— Как ты мог пойти на такое? Почему ты сам не поехал туда? Почему не подумал о Юкио? Ему нужен его отец.

— Не забывай, что я отец обоих — Юкио и Юкико. К тому же мне не хотелось погибать на войне. Завербовали всех, веря до сих пор в возможность победы. Но вопрос в том, примет ли Япония поражение или нет. Если нет, американцы нас полностью уничтожат. Отправиться в Маньчжурию или куда-то еще — значит умереть или стать заложником. Какая наивность! Даже Юкио понимает всю тупость армейских чиновников.

— Боже…

Госпожа Такагаши закрыла лицо ладонями. Она дрожала. Наконец она сказала:

— Мой муж не хотел туда ехать. У него не было выбора. Он не знал ничего, а оказывается, это ты манипулировал всеми нами, прямо как в армии…

— Манипулировал? Нет, я только хотел найти для нас оптимальное решение. Я никого ни к чему не принуждал.

— Для кого — „для нас“? Ты думаешь только о себе. Делаешь что хочешь!

Она плакала. Отец ушел. Я сидела, не шевелясь, опустив голову на скрещенные руки. Еще долго в темноте раздавались ее всхлипывания.

На следующий день мама вернулась от кузины. Вечером она спросила отца, когда тот читал книгу:

— Это правда, что до нашей свадьбы ты с кем-то встречался? Так говорит моя кузина.

Я посмотрела на отца. Не отрываясь от книги, он ответил:

— Кого ты имеешь в виду? У меня было много девушек.

— Ту, что была сиротой, как госпожа Такагаши, — сказала мама.

— Не припомню. Теперь это не имеет значения.

Он даже не смотрел на маму. Я боялась, что она продолжит расспрашивать его. Но она больше не задавала вопросов».

* * *

«У отца тогда часто болел желудок. Два раза в день, утром и вечером, он принимал лекарство — какой-то белый порошок. Доставал бумажный пакетик, распечатывал его и высыпал содержимое в стакан с водой, размешивал палочкой и выпивал залпом. Он делал это каждый день, как автомат.