Бремя прошлого - [154]

– Шэннон, дорогая, – заговорила она с приятным южным акцентом, – какой сюрприз!

Я подумала, что говорит она так же нервозно, как выглядит, и волосы у меня зашевелились, как встает дыбом шерсть у собаки, почуявшей зайца. «У Моники Джеффри явно есть, что скрывать», – подумала я.

Шэннои представила ей меня, потом Эдди, и Моника, оправдывая свой образ благородной дворянки, хлопнула в ладоши и предложила нам чаю.

Я, дождавшись, пока прекрасные чашки веджвудского фарфора наполнятся чаем «Эрл Грэй», резко проговорила:

– Мы, собственно, пришли побеседовать с вашим мужем.

– С Брэдом? – переспросила она, сильно покраснев.

Руки ее тряслись, когда она быстро поставила чашку на блюдце, и я почти пожалела, что так резко бросила ей в лицо эту фразу.

– Мы хотели поговорить с ним о папе, – быстро вмешалась Шэннон.

Она вопросительно посмотрела на Монику, и несчастная женщина вдруг разразилась слезами.

– Брэд ушел, – борясь с рыданиями, проговорила она. – Он оставил меня. После сорока лет совместной жизни. Нашел другую женщину, моложе меня и красивую. Она тренирует лошадей на своей ферме в Кентукки, и это все, что я о ней знаю. Однажды вечером Брэд пришел домой напряженный и молчаливый, что, впрочем, было понятно после того, как он… в общем, как он обанкротился… А потом он сказал, что у него есть другая женщина. Сказал, что соберет свои вещи и уйдет к ней, что дом и все, что в нем находится, оставляет мне, и заверил, что у меня не будет денежных трудностей. Сказал, что дети наши уже выросли и больше не нуждаются в его заботе. И ушел, чтобы начать новую жизнь.

Моника печально посмотрела на нас через свои помутневшие от слез очки, и Шэннон ласково сняла их с ее носа и держала в руках, пока та пыталась вытереть полные слез глаза.

– О, дорогая, я смутила вас, – шмыгнув носом, проговорила она, стараясь взять себя в руки, а я в это время пристально смотрела на нее, не откроет ли она непреднамеренно что-нибудь важное о своем беглом муже, но скоро поняла, что она вряд ли знает о том, где он находится, и ничего – или почти ничего – о его делах и смерти Боба Киффи.

Мы с Шэннон и Эдди собрались уходить.

– Мне очень жаль, что я вас расстроила, госпожа Джеффри, – сказала я, – но если бы вы дали нам его теперешний адрес, мы отправились бы туда и поговорили с ним. И не сомневайтесь, я скажу ему все, что думаю о нем, оставившем такую утонченную и благородную женщину, как вы, ради какой-то девчонки-лошадницы.

Когда она ушла за адресом, я подумала о том, почему она сама не отправилась вдогонку за этим глупым мужчиной и не отхлестала его плеткой, чего он вполне заслуживает.

Наутро мы уже летели в Луисвилл, откуда на наемном автомобиле отправились на ферму «Брэдли». По пути мы остановились в придорожном поселке, где среди продовольственных магазинов и мини-маркетов господствующее положение занимала гигантская газовая станция компании «Мобил», расположенная на пересечении двух шоссе. Эдди зашел в один из магазинов, чтобы получить там какие-нибудь сведения под предлогом выяснения направления на ферму «Брэдли». Продавец без обиняков сообщил ему, что владельцем фермы десять последних лет был Брэд Джеффри. Для управления фермой он нанял Федору Ли – настоящую мастерицу в работе с лошадьми и недурную собой. Она обвела мистера Джеффри вокруг пальца за один день. Это понимают все, но прошло столько лет, и об этом уже не вспоминают.

– Интересно, – задумавшись, проговорила я, – где это Брэд Джеффри раздобыл большую сумму денег для приобретения такой превосходной и явно очень дорогой в эксплуатации фермы в районе самых лучших в штате пастбищ?

Вскоре вдалеке мы увидели длинный белый дом хозяина ранчо с вытянувшейся рядом огромной конюшней.

У ворот нас остановил сторож, вышедший из небольшой обитой вагонкой сторожки. Он окинул нас беглым взглядом – на него большее впечатление, по-моему, произвел лимузин, а не его пассажиры, – а потом доложил о нас по телефону. Затем нажал кнопку, шлагбаум поднялся, и мы еще милю, или около того, ехали по превосходной дороге мимо великолепных лошадей и работников фермы, занятых своим делом. Мне хотелось остановиться и получше все рассмотреть, но я знала, что этого делать не следует. Сначала я должна разобраться с Брэдом Джеффри.

Он ждал нас на крыльце, и я обратила внимание на его нервозность, напомнившую мне состояние его жены.

На нем были темные очки, и мне не было видно его глаз, когда он пожимал мне руку.

– Так неожиданно, Шэннон, – заметил он, положив руку ей на плечи, когда мы входили в вестибюль. – Очевидно, вы поговорили с Моникой.

– Да, поговорили, – ответила она, сбросив движением плеча его руку; голос ее прозвучал так холодно, что я даже не представляла себе, что Шэннон на такое способна. Потом вспомнила, что причиной ее гнева на Брэда было не только положение Моники: она знала от Джоанны, что он обокрал ее отца и что за эту прекрасную ферму было заплачено, вероятно, теми самыми украденными деньгами. А может быть, и убил отца тоже Брэд.

Брэд провел нас в уютный кабинет с баром в одном углу и громадным каменным камином в другом. Мы осторожно опустились на край мягкой софы и, глядя на него с каменными лицами, отклонили предложение хозяина что-нибудь выпить.