Бремя: История Одной Души - [145]

— Смотри, — восторженно восклицала Эмма, показывая то на дерево, то на птицу, то на приоткрытый рояль темно-синего неба с белыми клавишами облаков — вот-вот зазвучит оттуда неслыханная, утоляющая любую боль музыка; то на раннюю, матовую, совершенно круглую луну, выплывшую, как нежный младенец из купели. — Смотри, запоминай. Завтра все будет иначе. Да и что мы знаем про завтра?

На обратном пути попался небольшой индейский ресторанчик. Ванесса сразу узнала его — это было то место, где несколько лет назад они с Артуром случайно встретили Андрея и Майкла. Она подумала повернуть назад, но Эмма уверенно шла впереди, убеждая, что здесь их ждет самая вкусная еда на свете — креветки в винном соусе и душистый тыквенный пирог. Не стоило ее огорчать. Столик, который им вежливо предложил официант, оказался тем же самым — у окна, здесь Несса и оба ее мужа сидели в странной, противоестественной близости и непереносимом напряжении. Сквозь тщательно вымытое стекло блестело то же зеркальное, неподвижно ленивое озеро. За ним тянулся и горел в закатном пламени лес, и в нем готовилась к теплой, вольной ночи семья оленей, за которой с тайной тоской они втроем тогда наблюдали, пока подвыпивший Майкл артистично и громко рассказывал о своих пристрастиях в блюдах, в литературе и в женщинах.

Эмма ушла в туалетную, и это было очень кстати — Ванессе хотя бы на несколько минут хотелось остаться одной — внезапное чувство утраты охватило ее; пронзительно, тревожно зазвенело в груди, будто кто-то неосторожно задел хрустальные края едва успокоившегося сердца. Несса вспомнила тот вечер, когда, узнав о беременности, в отчаянии, не соображая, что делает, не думая о последствиях, набрала номер Андрея: и поначалу никто не отвечал, и она почти обрадовалась, но почему-то не положила трубку, а слушала и слушала, и слушала долгие, гулкие гудки, пока он не поднял: «Прошу тебя, не отключайся... кричал он возбужденно. — Здесь — ураган, второй раз не соединимся...». О, если бы отключилась, отсрочила разговор до утра...

Эмма вернулась к столику посвежевшая, на худых щеках проявился румянец, волосы, смоченные водой из-под крана, блестели, и на лоб скатилось несколько капель. Она улыбалась, но заметив перемену в настроении Нессы, забеспокоилась:

— Что с тобой? На тебе лица нет. Тебе нехорошо? Может, выйдем на воздух?

— Я сама... ненадолго, — ответила Несса, — а ты пока закажи что-нибудь на свое усмотрение.

Она вышла, сделала три глубоких вдоха и выдоха, голова свинцово закружилась, в кольцах плывущего вниз солнца запорхали черные мушки, но постепенно исчезли, растворились, подул легкий ветерок. Дурнота отступила.

«Это будет преследовать всегда, в Америке ли, в России ли. От этого не уйти, не убежать. Face it, face it...» — почему-то по-английски приказала она себе и к старой боли примешалось новое чувство смирения. — Мой крест, мне нести...».

У ресторана остановился желтый джип, и из него вышли мужчина и женщина. Оба яркие, колоритные, довольные собой. Женщина с густо подведенными веками, темными локонами, в черном, узком платье и красных туфлях на высоких каблуках, двумя только пальцами держала на серебряной цепочке модную блестящую сумочку и напоминала упругую красивую куклу — удачное приобретение для мужчин среднего возраста, паникующих перед старостью; спутник ее — высокий, загорелый, самоуверенный, по последней моде одетый и причесанный — казался намного старше и навеселе — выдавали глаза с красными прожилками и чрезмерная жестикуляция, которой он сопровождал и без того обильную речь.

— Я их просто ни во что не ставлю, — разглагольствовал мужчина. — Они для меня — ноль. Они ничего не создают, только присасываются к жертве и сосут, сосут из нее. Ну что такое критик? Зачем вообще нужен критик. Я пишу книги не для критиков, пусть читатель сам разбирается, что хорошо, что плохо… И, заметь, этот гнусный Шварц, не в первый раз пытается меня укусить...

Женщина слушала — не слушала, надувала губки и подпевала жеманно:

— Ты прав, абсолютно прав, милый, я абсолютно с тобой согласна...

В общем, это была совершенно приличная, типичная для нью-йоркской элиты пара на отдыхе в горах.

Они поднялись на крыльцо.

— Ванесса! Какими судьбами! — раздался раскатистый голос, как почудилось Нессе, сразу со всех сторон. Она оглянулась, но Майкл уже стоял рядом и дышал на нее парами утреннего виски. Как она могла не узнать его! Или он в самом деле настолько изменился? Пожалуй, все-таки не больше, чем она сама.

— Какими такими судьбами? — повторил Майкл, слегка подталкивая трофейную женщину к двери и шепча ей на ушко: «Я буду через минуту, киска. Еттола проведет тебя к нашему столику».

— Здравствуйте, Майкл, — ответила Ванесса, чуть растерявшись, и протянула ему руку. — Как вы поживаете?

— Ну нет, это вы — как поживаете? Куда вы пропали? Я вас искал, я вам названивал — телефон не отвечает. Однажды — извините за беспардонность — даже без приглашения к вам на квартиру явился, но никто дверь не открыл, и соседи ничего не знают, кроме того, что вы, якобы, больны были... Неужели все правда?