Бремя: История Одной Души - [134]
— Ну нам пора, — сказал Марк, взяв Джонни за руку.
— Папа, можно леди Ванесса придет к нам в гости? — попросил Джонни, — леди Ванесса, вы придете к нам? Мы с папой переехали на новую квартиру!
— Конечно, конечно, милости просим. — Марк записал номер своего сотового телефона и протянул ей. — Будем очень рады. Только позвоните, когда соберетесь, я приеду за вами.
— Я постараюсь. Спасибо, я обязательно постараюсь.
Она наклонилась к мальчику, поцеловала в лоб, обняла крепко. На миг показалось, что это не она, а Магда обнимает своего сына, и нисколько не удивилась: «Мы — одно, одно целое, все до единого, как мы до сих пор этого не поняли...».
Отец и сын уходили, помахивая. Джонни то и дело оглядывался и улыбался. «Возвратятся сердца отцов к детям...» — вспомнила Несса стих из Евангелия. «Вот она — истина. Все по Писанию...» — подумала она спокойно, тихо радуясь.
И сидела потом у могилы — час? два? три? — и не заметила, как солнце скрылось. Обо всем переговорили, обо всем поплакали... «До встречи, родная моя, до встречи...».
В гостиницу Ванесса вернулась уже близко к полуночи, уставшая, но умиротворенная, и уснула сразу, как только добралась до кровати, на этот раз без снов и пробуждений. Что будет завтра — один Бог знает, но отступиться от задуманного плана она уже не могла.
Глава 36Казнить нельзя, помиловать!
Люди, бесы, змеи-искусители, лабиринты лени и серпантины страха, обвалы отчаяния и голоса, голоса, зазывающие переждать жизнь в унылом углу эгоизма — что только не встанет преградой, пока не осветятся пред тобой совершенным небом и устойчивым лучом веры узкие Священные Врата. Войти в них — отныне моя духовная цель.
Только ею движутся помыслы и поступки. Спасибо Деду, Вассе, Магдалине и матушке Агафье, но, прежде всего, благодарность Богу, за то, что не отверг за прегрешения мои и продолжает подавать надежду.
Ищи, душа моя, Царствия Божия, а все остальное приложится...
Всю ночь носился по горам и городам летучий дождь, гремел гром, пробуждая спящих и возвещая, что дарована им еще одна прекрасная пора цветения, еще одна весна и еще одно лето. Расцветем ли и мы в эту новую пору — каждый по отдельности и все вместе, — преображая землю в райский сад праведников и святых, какой кажется она этим чистым утром после первой в году грозы.
Ванесса вышла из гостиницы рано, потому что хотела попасть к месту назначения до открытия. Судя по карте, которую она накануне предусмотрительно приобрела в киоске сабвея, дорога должна была занять не меньше двух часов. Сердце стучало громко, перебивая мысли, и, чтобы унять его тревожный набат, она молилась. Все-таки прибыла к месту назначения гораздо быстрее, чем рассчитывала. В комнате для посетителей, по обратную сторону маленького окошка в мрачной стене сидел невидимый дежурный и зычным голосом задавал вопросы. Ванесса, протолкнув свое удостоверение в отверстие, отвечала в микрофон «да» или «нет». Голос ее дрожал, и не слушалась, подпрыгивала на листе бумаги намагниченная волнением рука, пытающаяся втиснуть буквы и цифры личных данных в тесные строчки письменной просьбы о свидании. Перед графой «отношение к заключенному» Ванесса задумалась — действительно, в каком она отношении с Робин? Очевидно, в самом прямом, потому что всякий раз, когда вдруг всплывет в памяти тот страшный день убийства в ночлежке или отражение собственного лица нечаянно проявится в случайных зеркалах, тень Робин всегда мелькнет где-то рядом. Как тянет разрешить эту трагическую связь ненавистью и проклятием, возненавидеть и проклясть на всю жизнь, но вот в чем дело: совсем недалеко, в монашеской обители, в тишине и уединении другая женщина, в удивительно короткий срок ставшая родной и близкой, стоит на коленях и просит за убийцу, и просьба эта до основания меняет все соотношения — меняет и участь палача, и чувства жертвы.
Наконец, Несса вписала в графу крупно «friend» и вернула форму дежурному.
Ей повезло — пятница была днем визитов. Примерно через час Ванесса получила разрешение на свидание, и, когда собралось около пятнадцати посетителей, их повели по длинному серому коридору внутрь здания. Она силилась не реагировать ни на что внешнее — ни на механические команды вооруженной охраны, ни на гулкое клацанье дверей и назойливое подрагивание электрических ламп и изо всех сил пыталась сосредоточиться на идее, которая привела ее сюда. Что же это была за идея, какое слово она собиралась принести с собой, какое примирение. Посмертный крик Магдалины стоял в ушах. Слезы застилали зрение, и моментами она плохо понимала, куда идет и зачем. Ей показалось, что вели их очень долго. Вдруг вспомнилось все, что произошло в тот вечер, до мельчайших деталей. То, как бежала спотыкаясь и падая по грязному этажу, как истошным эхом звучал отовсюду надрыв Магды: «Не смей! Не смей! Не смей!..», то, как ползла к ней, уже окровавленной, с порога, и не могла осознать происходящего и потом кричала от боли и страха, пока острое лезвие ножа кромсало ее саму; с ужасающей отчетливостью увиделось и лицо Робин в ту минуту — приподнялись от рождения спущенные веки, и впервые почти полностью открылись глаза, в которые Несса успела на долю секунды заглянуть и ужаснулась: ничего в них не было человеческого — лишь зелье злобы.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.