— Ты им играл?
— Сколько раз! Охотился будто бы на буйволов в Камеруне! Весело было играть! Но, конечно, потихоньку от папы и от денщика Гофмана! — Вилли поджал губы.
— Почему потихоньку?
— Чудачина, а еще адъютант! — всплеснул руками резвый малыш. — А разве папа позволил бы мне играть настоящим заряженным пистолетом, или Гофман? Вы думаете, они позволили бы мне? Как бы не так!
— А ты знал, что пистолет был заряжен?
— Конечно, знал, чудачина вы! Это-то и было интересно!
— А курок у этого пистолета ты мог взвести? — спросил как-то осторожно Линденбаум.
— О, еще бы! И я взводил! Раз! — воскликнул мальчик, — потому что спустить курок я уже не мог. Я знал, конечно, как это надо сделать, но у меня, понимаете ли, не хватало силы! А я даже знаю, как надо стрелять из пушки! — хвастливо добавил мальчуган.
Линденбаум протянул ему пистолет.
— Взведи курок! — проговорил он.
Мальчик тотчас же, почти без усилий, взвел.
— Теперь спусти, ну, хоть только попробуй!
Мальчик изо всех сил нажал на гашетку, напрягся, стал красным и даже высунул и закусил язык.
— Нет, это у меня совсем не выходит! — воскликнул он. — Что хотите делайте, не выходит! Но через год, конечно, я буду гораздо сильнее! И тогда я смогу из него стрелять! Ведь да? Мне же будет девять лет!
Линденбаум так же осторожно задал ему вопрос:
— А куда ты прятал этот пистолет?
— Сказать? — засмеялся Вилли. — Под охотничью сумку, на гвоздь, вот здесь!
И мальчик указал рукой на то место, где мы нашли его на каменном выступе.
Мы переглянулись, а Линденбаум побледнел и выслал мальчика вместе с Гофманом из спальни.
— Теперь мне открыты все обстоятельства этой загадки, — сказал он нам, — но мы проверим ее тщательным опытом. Итак, снова зарядим этот пистолет и повесим его на прежнее место, благо оно очерчено нами на стене, конечно, предварительно взведя курок. А после запрем спальню на ключ и будем ждать той минуты, когда пистолет выстрелит. Ибо он выстрелит! А Гюфман придет и доложит нам тотчас же.
IV
Линденбаум сделал все, что говорил, запер спальню на ключ, опустив его затем в свой карман, и, предупредив Гофмана, мы ушли. А ровно через шесть дней в три часа пополудни, когда мы, офицеры, обедали, Гофман пришел к нам и доложил:
— Пистолет сейчас выстрелил!
И, конечно, мы опять стремглав побежали в ту спальню. Быстро отомкнув дверь и склонившись сквозь синеватый пороховой дымок к подушке, Линденбаум твердо выговорил:
— И, конечно, пистолет прострелил и на этот раз то место подушки, где нами начерчен левый висок майора Арса. Опыт наш подтверждает мою догадку как нельзя лучше.
Он повернулся к нам бледным и строгим лицом.
— Итак, майора Арса, — так же твердо выговорил он, — убил вот кто. Целый ряд странных до жуткости случайностей, соединившихся воедино. Каждая из них делала свое дело, не сознавая, к, какому итогу она ведет, и потому здесь нет виновных. Здесь, без участия палача, приведена в исполнение самая настоящая казнь. Здесь налицо чудо. Сверхъестественное чудо. Ибо ряд совершенно невинных обстоятельств с математической точностью сложился здесь в роковой удар насмерть, в какую-то беспощаднейшую машину с веселыми глазами невинного младенца. Даже самое последнее и, пожалуй, решительное обстоятельство в этом ряду, это — то, что пружина спуска старого пистолета, в сущности, очень тугая, иногда самопроизвольно соскальзывала вследствие порчи механизма, и производила выстрел, не могла бы иметь решающего значения, если бы голова майора Арса случайно не свалилась с подушки как раз в ту минуту.
И лишь общий итог всех случайностей вкупе обусловливал здесь неминуемую смерть. И теперь я боюсь этого пистолета. Это беспощадное оружие рока, и, может быть, оно уже целит в голову кого-нибудь из нас, ибо мы все повинны в крови той девушки — сестры милосердия!
* * *
Пленный лейтенант, допивая кофе, закончил:
— И молодой ученый астроном лейтенант Линденбаум не ошибся. Через двенадцать дней он застрелился из того же самого пистолета, оставив на своем столе коротенькую записку:
«Умираю, потому что не хочу участвовать более в этой подлой бойне. Похороните меня в ногах той девушки».
Мы исполнили просьбу погибшего.
