Бразилия - [3]
Не-людь тут же убрал с моих плеч чугунные руки.
— Выродки, говорите? — Борислав Евгеньевич нахмурил лоб. — А, по-моему, это весьма гуманный способ расправляться с такими, как вы. Ведь настоящий выродок здесь один. И это не я, и даже не этот тупоголовый здоровяк, зародившийся в пробирке. Выродок — это вы, Островцев. Вы, нарушивший заведенный порядок, подстрекавший людей к бунту. А впрочем… Хотите, я прямо сейчас прикажу не-людю свернуть вам шею? Чик! — и все кончено. Как курице. Хотите?
— Нет, не хочу, — поспешно отозвался я.
Борислав Евгеньевич откинулся на спинку стула и рассмеялся.
— Вот и умница. Представьте себе, я знал, что вы так скажете. Ну, не смотрите на меня, как добрая хозяйка на таракана. Я лишь делаю свое дело.
Куратор склонил голову, придав лицу умильное выражение.
— Но приступим.
Борислав Евгеньевич ткнул в стену электронным карандашом. На стене высветились четыре картинки, расположенные одна под другой. Каждая картинка пронумерована.
На первой изображен маленький мальчик в золоченом камзоле, играющий со сверстниками; на второй — автомобиль с президентом Кеннеди и его женой; на третьей — какие-то люди, бредущие на лыжах сквозь снежную пелену; на четвертой — карета, едущая вдоль городского канала.
— Неплохо, неплохо, — обрадовался Борислав Евгеньевич. — Поздравляю, Островцев, вам попался весьма достойный набор. Невинно убиенный в Угличе царевич, застреленный президент, группа Дятлова, Александр Второй… Поздравляю.
Я процедил сквозь зубы ругательство.
— Напрасно вы так, — покачал головой куратор. — Некоторым достается много хуже. Согласитесь, лучше гм… потерять кусочек головного мозга от снайперской пули, чем, скажем, познакомиться со средневековой Инквизицией. Уверяю, вам уже повезло. Но посмотрим, может быть, вы и вовсе невероятный везунчик. Давайте тянуть жребий.
Борислав Евгеньевич ткнул карандашом в экран и картинки закружились, словно карусель, быстро слившись в единый пестрый круг.
Когда карусель прекратилась на стене-экране осталась только одна картинка.
— Н-да, — проговорил Борислав Евгеньевич, — Группа Дятлова. Самый худший из четырех вариантов.
Фигурки лыжников, бредущих в снежной круговерти, вселили в мою душу невнятную тревогу, но не более того.
— По крайней мере, надышитесь напоследок горным воздухом.
Я спокойно посмотрел в глаза куратора.
— Что? — он привстал, опершись руками на стол. — Послушайте, Островцев. Да знаете ли вы о группе Дятлова?
— Понятия не имею, — признался я. — Из четырех вариантов этого вашего … наказания я знаю только вариант с убийством Кеннеди.
Борислав Евгеньевич откинулся на спинку стула, лицо его приобрело сытое выражение, точно у кота, объевшегося сметаны.
— Так это же замечательно. Тем интереснее вам будет. И нам, разумеется.
Куратор улыбнулся мне. Глаза его сделались щелочками.
Борислав Евгеньевич хлопнул в ладоши и вскочил:
— Давайте же начнем основное действо.
Не-людь подвел меня к Машине Наказаний. Изнутри саркофаг выложен серебристыми чешуйками: рыба, вывернутая наизнанку.
— Прошу.
Борислав Евгеньевич взмахнул рукой, предлагая шагнуть прямо в саркофаг. Я затравлено огляделся.
— Но-но, — притворно-ласково проговорил куратор. — Уж не думаете ли вы попытаться удрать? Ничего глупее и помыслить нельзя.
Тяжелая рука легла на плечо. Не-людь подтолкнул меня к саркофагу.
Серебристые чешуйки впились в лицо, я повернулся, затравлено дыша.
Борислав Евгеньевич склонил голову набок и улыбнулся.
— Хорошей вам смерти, Островцев.
Створки саркофага захлопнулись. Я очутился в темноте.
Скоро темнота уступила место светящимся желтым точкам. Много, много светящихся точек. Мне на мгновение показалось, что я лечу в космическом пространстве, и звезды стоят передо мной. Но это были не звезды. Светящиеся точки находились в центре каждой чешуйки на поверхности саркофага.
Затем я услышал негромкое пение. Слов песни было не разобрать, но я был уверен, что это именно песня.
Светящиеся точки вдруг отделились от чешуек. От каждой точки к поверхности саркофага теперь тянулись световые нити: синеватые, яркие.
— Точка, точка, запятая, — пробормотал я, как завороженный наблюдая это маленькое представление.
Точки ринулись на меня, как пчелиный рой. Резкая боль, вспышка света, темнота и…
Щеки обожгло холодом, на спине возникла вдруг непонятная тяжесть. Я задохнулся на мгновение от сильного ветра, ринувшегося в лицо. Прямо передо мною в белой кутерьме брели лыжники с рюкзаками за плечами.
Но что это у меня в руках? Две тонкие палки с резиновыми рукоятками и кожаными лямками. Лямки накинуты на запястья, руки (в невесть откуда взявшихся варежках) сжимают рукоятки.
— Юрка!
Получив толчок в спину, я не удержался и упал лицом в снег. Странно упал: ноги мои что-то держало. Я неловко обернулся: мешал накрученный на шею шарф. Девушка-лыжница. Из-под шапочки выбилась светлая прядь, лицо раскраснелось. Девушка досадливо прикусила нижнюю губу, глядя на меня, но вдруг улыбнулась, показав ямочки на щеках и ряд белых зубов.
— Юрка! Ты чего встал, как вкопанный?
Девушка поправила лямку рюкзака.
— Поднимайся.
Я не посмел ослушаться, кое-как поднялся, преодолевая тяжесть ноши. Что они напихали в рюкзак? Металлические ядра, вроде тех, которыми разгоняли демонстрацию в 2120-м?
Теплая Птица живет в каждом из нас. Ее невозможно убить. Ее не убьет даже огненный смерч Апокалипсиса, не убьет эпидемия, не убьет то, что на твоих глазах большинство людей стали ЗВЕРЯМИ. Пока жива хотя бы одна Теплая Птица, у ЧЕЛОВЕКА есть шанс. Потому что Теплая Птица – это желание любить и быть любимым.
1907 год. Викторианская эпоха не так давно завершилась. С момента трагической гибели в бурных водах Рейхенбахского водопада великого сыщика Шерлока Холмса минуло шестнадцать лет. Лондон больше некому защищать, а, между тем, город потрясает серия жестоких убийств. Некто убивает юных девушек и создает из их тел чудовищные инсталляции в виде цветов. Полиция бессильна и помешать изуверу может только один человек. Но что стало с доктором Джоном Ватсоном после безвременной и страшной смерти его дорогого и единственного друга?
Люди творят апокалипсис своими же руками и лишь усугубляют его, пытаясь что-либо исправить. Этого не знал Андрей Островцев, работник секретного НИИ в Обнинске. Он искал свою судьбу в обычном мире, а нашел ее в постапокалиптических Русских Джунглях, где, помимо зданий, машин, башен, лежит в руинах человек и все прежние понятия перевернуты с ног на голову.Но даже после Дня Гнева у несчастных осколков человечества есть шанс: загадочная Теплая Птица. Андрею необходимо узнать, выжила ли она?18+.
Альтернативная Европа, век 18-й. Основатель и руководитель бюро по противодействию мракобесию господин Фредерик Кислинг получает тревожное письмо: «Милые ученые судари! Прошу извенить покорностью своей неблоговидную смелость с которой отважылся я оторвать вас от ученых занятий и благ всяких и пишу вам потому что нет сил терпеть и душа от горя закостенелая. Якоб Рваная Щека пишет вам облевается слезами молит приехать как можно скорее пока кровосос не обескровил всех младенцев Потерянной Супони.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Преследовать человека за его сокровенное желание, лишать его возможности удовлетворить свою страсть, ограничивать его свободу, — бессмысленно и жестоко. Это дискриминация, варварство. Невозможно поверить, что все это происходило относительно недавно. Уже в крематории, глядя на сгорающий в печи труп, — плавились пластиковые волосы, пузырилась резиновая кожа, кое-где уже обнажился титановый каркас, — Костанжогло вдруг произнес:— Неужели, раньше они делали это с настоящими детьми?
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.