Братья с тобой - [67]
— Говори!
— Ты человек талантливый, незаурядный сама знаешь. Но талант — это только возможность. Его проявить надо. В трудах.
— Люблю очень литературу. Пушкина люблю. А еще больше — нашего Махтум-Кули.
— Тогда ничего не бойся. Сестра пускай с дочкой твоей возится, ей забот и без второго ребенка хватит. А ты иди в науку, врубайся, как ледокол во льды. Разве это не здо́рово — показать, на что способна туркменская женщина в науке! Нет, это не эгоизм, это другое, только я слова не подберу. Держись, Тоушан, ты не одна на белом свете. Будет трудно — приходи в любое время. И не называй меня по отчеству и на «вы», я же тебя старше всего-то на каких-нибудь восемь лет.
Прощаясь, поцеловались. Уже в калитке Тоушан вспомнила:
— Я и не спросила тебя: муж пишет? Как там в Ленинграде?
— В Ленинграде порядок, а мужа перевели в другую армию, на юг. Написал из Севастополя. Красивый был город, сейчас одни развалины у моря. Но ничего, отстроим, лишь бы поскорее с войной покончить. Заходи, подруга!
Глава 20. Доверие
Сегодня в вечернем институте лекций не было, и Маша пришла домой пораньше. У свекрови сидела Аделаида Петровна. Пили чай из верблюжьей колючки. Свекровь услыхала от кого-то, что верблюжья колючка содержит ценные витамины и тонизирующие вещества. Уговорила Машу взять ножницы, кошелку, надеть кожаные перчатки и пойти в пески. Там Маша настригла колючки, свекровь вымыла сухие веточки, измельчила ножницами и теперь заваривала. Чай действительно был приятный, — янтарно-зеленый, с хорошим запахом.
Женщины, видимо, спорили о чем-то, Маша застала их в середине спора. Как всегда, когда она приходила домой, ей прежде всего хотелось умыться. В прихожей сбросила платье, налила из ведра воды в жестяной умывальник и подставила руки под прохладную струю.
— Вот именно она. Эта самая тихая женщина, — настойчиво говорила свекровь. — Я не от кого-нибудь знаю, мне это в военкомате капитан рассказал, который ей сам расписку выдал.
— Тогда бы она не ходила в платье из крашеной марли…
— Так она же себе не взяла ничего.
— А почем кто знает?
— Но нельзя же всех бессовестными считать… Вы же, например, не взяли бы себе…
— Ну, я бы не взяла, вы тоже или там Маша, но в большинстве народ, знаете, какой? Непрочь, если что плохо лежит…
Она опять кого-то поносит! Любимое занятие Аделаиды Петровны. Маша обжала полотенцем вымытые руки и плечи, чтобы свежесть ушла не вся, накинула халат и вошла в комнату.
Свекровь обрадовалась, — ей требовалось подкрепление.
— Машенька, представляете: Настасья Ивановна, кассирша нашего «гастронома», вывезла из-под носа у немцев сорок восемь тысяч рублей — все деньги, какие у нее в кассе были, — она и на родине у себя кассиршей работала. Я в военкомате сегодня узнала, случайно. Вывезла в плетеной кошелке, с какой на рынок ходят; у нее ничего под рукой другого не оказалось. И в пути никому не говорила, никто не знал. Когда эшелон выгрузился, она отыскала финансовое начальство и сдала. До копейки. А сама приехала только что не голышом.
— Господи, ну нашлась одна дурочка на сотню… Люди чемоданами деньги везли — разве свои? — не вытерпела Аделаида Петровна.
— Какие люди, Аделаида Петровна? — строго спросила Маша.
— Какие, многие…
— Какие люди? Вы их видели?
— Зря говорить не будут…
— А вот вы говорите зря. Как вам только не совестно!
Аделаида Петровна замолчала. В первый раз ее обрывали так резко. Базарные слухи она повторяла с необыкновенной легкостью, с каким-то даже упоением. Словно ей доставляло удовольствие считать, что люди в большинстве своем — негодяи.
Маша налила себе чаю. В вазочке сиротливо лежали три окаменевших пряника. Маша догадалась: это из личной порции свекрови. В прошлом месяце их выдали вместо сахара, в тройном размере.
— Нет, я вполне допускаю, что встречаются и такие исключительные натуры, — сказала наконец Аделаида Петровна. — Но большинство…
— Она поступила нормально. Это не она исключение, — возмутилась Маша. — Это воры, лжецы — исключение и ненормальность. Честности человеческой удивляться нечего, но рассказывать о ней обязательно нужно. Сплетня-то всегда с длинными ногами, а хороший поступок сам о себе не кричит.
— А почему она это сделала, как вы думаете?
— Как почему? Ей же доверили. Государство доверило ей свои деньги, народ. Разве этого мало? От одного доверия крылья вырастают. Как же не оправдать его?
— Оставьте вы: доверие! Разве можно людям верить?
— Вы же верите. Вы садитесь в автобус, — разве вы не отдаете свою жизнь во власть водителя? Вы покупаете хлеб и едите, не относя каждый кусок в лабораторию, доверяете. Не хватает еще дрожать каждую минуту… Просто вы привыкли доверять и сами не замечаете этого.
— То другое дело. А вот деньги вы небось пересчитываете не отходя от кассы.
— Пересчитываю. Сами кассирши об этом просят. Ошибка бывает по небрежности, невниманию, без умысла. Но во многом другом всё строится на доверии. Возьмите врача. Или учителя. Одному мы вручаем, доверяем свою жизнь, другому — своих детей, в известном смысле даже их будущее.
— Но тут нет никаких особенностей чисто советских. Так же обстоит дело в любой стране.
Книга Елены Серебровской посвящена жизни и деятельности замечательного советского географа, исследователя полярных районов Земли (Арктики и Антарктики), Героя Советского Союза, доктора географических наук Михаила Михайловича Сомова. М. М. Сомов показан всесторонне: как ученый и человек, умеющий сплачивать коллективы, и как гражданин и коммунист, ни на миг не забывающий об интересах дела и интересах Родины в самом высоком смысле слова.
"Начало жизни" — первая книга трилогии "Маша Лоза". Формирование характера советской женщины — детство, юность, зрелость главной героини Маши Лозы — такова сюжетная канва трилогии. Двадцатые, тридцатые годы, годы Великой Отечественной войны — таков хронологический охват ее. Дружба, любовь, семья, чувства интернациональной солидарности советского человека, борьба с фашизмом — это далеко не все проблемы, которые затрагивает Е. П. Серебровская в своем произведении.
"Весенний шум" — вторая книга трилогии "Маша Лоза". Формирование характера советской женщины — детство, юность, зрелость главной героини Маши Лозы — такова сюжетная канва трилогии. Двадцатые, тридцатые годы, годы Великой Отечественной войны — таков хронологический охват ее. Дружба, любовь, семья, чувства интернациональной солидарности советского человека, борьба с фашизмом — это далеко не все проблемы, которые затрагивает Е. П. Серебровская в своем произведении.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.