Братья с Левса - [4]

Разъеденное болезнью, его тело было как будто вылито из позеленевшей бронзы, на которой выделялись необычайно большие и печальные темно-зеленые глаза. Нам рассказали, что он размышляет уже сто лет; с тех времен, когда перед прадедами современных автомобилей бежал левсианец с гудком.

Бульдозерами управляли носороги. Первый бульдозер остановился около тонконогой девочки. Другие тоже встали каждый перед своей жертвой. Вдруг стало так тихо, что можно было услышать воркованье голубей и шум листьев. И вот первый бульдозер протянул свои огромные клещи. Началось искоренение деревьев на бульваре: в последнее время случилось много катастроф, в которых погибли знаменитые личности, и строительный компьютер Воркона выплюнул этот приказ.

Клещи захватили девочку за талию и потянули. По ее золотистым ногам потекла кровь, руки бессильно опустились, из глаз закапали слезы. Носорог нажал на педаль и земля дрогнула, выпуская ступни жертвы.

Не только в Ворконе, но и повсюду на Левсе росли деревья, которым не суждено было вкусить мудрой старости. Нам, людям, все казалось, что эти мальчики и девочки вот-вот вскочат и побегут с радостными криками. Как хорошо было бы общаться в далеком Космосе с деревцами, почти не отличающимися от наших детей! Но бульдозеры свое дело знали…

Искорененная девочка уже никогда не встретит зарю и не станет зрелой женщиной, не будет ловить жадным ртом дождик, разбивающийся в разноцветную пыль о ее зубы. Эта еще нерасцветшая жизнь угасала.

Мы сжимали руки, ужас мелькал в наших глазах. Сверху спустилась транспортная платформа и погрузила деревце. Толпа вокруг задыхалась, жужжала, блеяла, рыдала, истерически смеялась.

Одно из деревьев — настоящий швед-гигант с пшеничными волосами разломился посередине, из таза хлынул фонтан крови.

Другому дереву оторвали голову, которая с треском разбилась. Над серо-розовой миской черепа тут же принялись кружиться любопытные и потрясенные граждане — птицы, цветы и мушки. Одна улыбчивая девушка-липа, прикрывающаяся длинными золотыми волосами, возродила у нас мучительные воспоминания: она как будто ожила под кистью самого Ботичелли. Липа переломилась как сахарная палочка, и транспортировщики с трудом собрали ее нежные руки, ноги антилопы, волосы, улыбку, янтарные глаза. Мы думали, что вместе с деревьями умирают их искрящиеся, человеческие и волшебные миры, или даже если это не так, то все равно деревья многое могли бы подарить левсианцам.

Весть о событии разнеслась по всей планете с помощью телепатии присутствующих. Кроты узнавали о нем в своих подземельях, мидии — в раковинах, птичьи колонии — в скалах, дельфины — в лазурных дворцах морей. Но в то же время заводы продолжали извергать дым, нефть коварно обнимала океаны, шум выходил из всех щелей, в заповедниках разрушался генетический фонд, жилые башни надменно возвышались, автомобили выпускали канцерогены. Строились и очистительные станции, планировались восстановленные зоны и облегченные городские системы — неустанно создавались проекты по защите Левса.

По словам пиона, жизнеспособные деревья с бульвара будут перенесены в заповедник, но таких можно было пересчитать по пальцам, хотя большинство благодаря бальзамирующим уколам имели довольно-таки приличный вид. Но сколько из них перенесут длинный путь?

В толпе все смешалось: лапы, плавники, листья, крылья, чешуя и корни. Над головами волков желтели лимоны, в клювах ворон торчали травинки полыни, выдра сновала между ветвями клена, лисицы стояли около срубленных смоковниц. Некоторые молчали в смущении, другие плакали, третьи разговаривали о пустяках, четвертые назначали свидания, медведи-коллекционеры просили значки, библиотечные крысы меняли книги, журналисты спешили описать сцену, стереовидение снимало. На ворконском бульваре кипели страсти: неистовость, равнодушие, испуг, надежда, гнев и идиотская смешливость.

В конце-концов остались только одна девушка и дерево-мыслитель.

Все бульдозеры, кроме двух, убирались с выражением насытившихся животных, покачивая тупыми мордами. Один из двух последних приблизился к девушке, содрал с нее кожу, сотрясая обтекаемое тело.

Глаза ее закрылись, темные волосы упали. Жаждущие глаза, арфа слуха, пытливый мозг, цветная чаща лона, сердце, ожидающее ударов и ласк покидали Леве, галактику и нас. Бульдозер потянул за ноги-корни, поднял тело на транспортную платформу. Оживет ли оно в заповеднике? А может быть, это прелестное создание превратится в отвратительную старуху?

Статуя Родена продолжала размышлять. Щупальца бульдозера схватили колено и правую руку, на которую опиралась голова.

Механизмы выли от напряжения, но не могли справиться с бронзовым изваянием дерева. На помощь пришел еще один бульдозер, второй, третий, наконец все. И тогда они выкорчевали мыслителя, так и не расставшегося со своей позой. Его глаза как будто говорили о том, что он пустит корни в любом месте, куда бы ни забросила его судьба.

Толпа нехотя расходилась, потек автомобильный поток, застучала артерия бульвара. Осталась только распластанная трава, кое-где светлели волосы как лучины после рубки дерева, куски кожи, искры человеческих взглядов, слезы.