Братья по крови - [9]

Катон выгнул шею, через плечо оглядывая кольчугу. Все было так, как сказал торговец: каждое колечко припечатано крохотной заклепкой – скрупулезная, затратная по времени работа, означающая, что на изготовление этой вещи времени ушло гораздо больше, чем на те, что в большинстве своем носили легионеры и ауксиларии. А это неизбежно должно сказаться на цене. Катон задумался, пожевывая губу… Спустя четыре месяца по прибытии в Британию он наконец получил свое первое жалованье. Полгода назад ему дали чин префекта с годовым довольствием в двадцать тысяч динариев. Пять тысяч он запросил авансом, для покрытия расходов за скромный свадебный пир (женитьба на Юлии), а также оплаты амуниции и дорожных расходов на прибытие в расквартированный лагерь, вверенный под его начало. Приданое, выплаченное отцом Юлии сенатором Семпронием, осталось при ней для покупки небольшого дома в Риме, кое-чего из мебели и обустройства в целом. То, что оставалось, позволяло жить на проценты до возвращения Катона или до тех пор, пока он сам не пошлет за ней. Ну, а недавно он получил вторую квартальную выплату жалованья и теперь мог позволить себе обновить амуницию. Похвастать происхождением из богатого семейства, как довольно многие сослуживцы его ранга, Катон не мог. А между тем простота гардероба и доспехов уже вызывала у него некоторую неловкость. То и дело, когда полководец Осторий созывал в свой штабной шатер подчиненных на ежедневное совещание, он ловил на себе высокомерные взгляды кое-кого из офицеров. Несмотря на безупречность послужного списка Катона, безошибочное презрение сквозило в голосах тех, кто аристократическое происхождение ставил выше, чем просто способности и заслуженные в бою награды. Даже сам полководец не особо скрывал своей предубежденности к самому молодому командиру когорты ауксилариев под своим началом.

Именно это, вне всякого сомнения, повлияло на решение Остория поставить Катона во главе армейского обоза. Сопровождали его остатки гарнизона форта Брукциум – ала фракийской кавалерии, прикрепленная к когорте Макрона из Четырнадцатого легиона. И те, и другие понесли при осаде форта тяжелые потери, но вряд ли подлежали переформированию до окончания летнего сезона кампании, когда армия разместится на зимних квартирах. Так что пока Катону и Макрону со своим воинством предстояло тащиться вместе с повозками, кибитками и маркитантами в хвосте колонны полководца Остория, которая держала путь к сердцевине гористых земель силуров.

Армия римлян преследовала вражеского военачальника Каратака с его войском, состоящим из силурийских и ордовикских воинов, которые вместе с небольшими отрядами других племен решили продолжить сопротивление римлянам. Замыслом римского полководца было прижать Каратака к месту и вынудить его дать бой. Когда это произойдет, варварам не выстоять против выучки римской армии. Враг будет сокрушен, вождь варваров – убит или взят в плен, а новая провинция Британия сможет наконец считаться усмиренной спустя почти девять лет после того, как на остров впервые высадились легионы Клавдия.

– Ну так как, благородный господин? – прервал мысли Катона сириец. – Пришлась ли вам броня по нраву?

– Сидит вроде ничего, – признал Катон. – А сколько она стоит?

– За такой доспех, как этот, господин, я бы обычно спрашивал не меньше трех тысяч сестерциев. Но ввиду вашей славы и чести, которую вы мне оказываете, позволяя вам услужить, я приму и две тысячи восемьсот.

Катон, честно говоря, ожидал сумму гораздо меньшую. Жалованье легионера за три с лишним года беспорочной службы…

Однако старый панцирь в битву уже не годился, а среди разномастных маркитантов торговцев доспехами можно по пальцам перечесть, да и те ввиду стесненности выбора не преминут запросить надбавку.

– Две тыщи восемьсот? – поперхнулся Макрон. – Вон отсюда!

Купец в картинно-молитвенной позе воздел руки:

– Господин, да это же самая тонкая работа во всей провинции! Она стоит вдвое больше той скромной цены, что я запросил.

Макрон воинственно повернулся к другу:

– Не слушай этого скупердяя, гони его взашей. Это барахло не стоит и половины того, что он обозначил.

Катон кашлянул.

– Я, пожалуй, сойдусь с ним, центурион. Если не возражаешь.

Макрон открыл было рот, думая возразить, но возобладало укорененное чувство субординации, и он лишь скупо кивнул:

– Как скажете, господин префект.

Катон с помощью торговца вылез из кольчуги и опустил ее рядом с пластинчатым доспехом.

– А этот сколько?

– Я вижу, ваш проницательный глаз несомненно подметил и эту вещь, тоже сделанную моим братом. – Кир поднял нагрудник и заговорил, держа его на весу, чтобы поддразнить клиента: – За ту же умеренную плату, что и за кольчугу, эта вещь, господин, даст вам наилучшую защиту, да еще и добавит блеска и впечатления, которое вы будете производить на поле брани, слепя врагов этим вашим серебристым великолепием. Перед ним они все падут.

Переливы света на надраенных пластинах и вправду напоминали чешую свежевыловленной рыбины. Катон живо представил себя в бою среди воинских рядов, где его отчетливей будут различать свои. Хотя это палка о двух концах: отчетливей его будет видеть и враг, жаждущий сразить римского офицера… Зато как можно будет щегольнуть среди старших командиров – слов нет.