Братья по крови - [4]

К середине следующего дня марсовый, отчаянно высматривающий пустынное море, заметил парус.

– Корабль! Я вижу корабль!

– Дайте несколько залпов из всех орудий! – крикнул капитан.

Громовые раскаты мощно прокатились по волнам. Услышали ли их? Капитан распорядился палить до тех пор, пока судно не приблизится. Скоро все облегченно вздохнули: спасительный парус стал увеличиваться.

Возбуждение моряков немного улеглось, когда они разглядели, что перед ними не соотечественники. Судя по оснастке и узкому форштевню, к испанцам приближался пиратский корабль. В первой четверти XVI века во владения Карла V. осмеливались вторгаться только французские корсары, подстерегавшие испанские суда, идущие без охраны. Так оно и было: на мачте от редких порывов ветра вздрагивал стяг с изображением Сен-Мишеля – покровителя французских моряков. Традиционный черный флаг с черепом и скрещенными костями появился позже, на закате классического периода пиратства в XVII веке.

Французы с ходу оценили ситуацию. Испанцам прокричали в рупор, что им помогут, если они выбросят за борт пушки, а так же все другое огнестрельное и холодное оружие. После того, как приказ был выполнен, пираты быстро опустили шлюпки и вскоре были уже на борту тонущего судна. Руководил ими высокий черноволосый человек, совсем неплохо изъяснявшийся по-испански.

– Судно обречено, – сказал он капитану. – Самое разумное – освободить его от груза.

– Да, – тяжело вздохнул испанец и кивнул на окованные железом сундуки, вытащенные из затопленного трюма на палубу.

– Что в них?

– Жемчуг, серебро…

Обвешанные оружием пираты занялись переправкой драгоценностей на свой корабль. Испанцы помогали им. Они понимали, что рано или поздно – все равно пришлось бы выбросить груз за борт. А в пиратах, как это ни странно звучит, они видели единственную возможность спастись. Когда работа была закончена, одна из шлюпок вернулась за смуглым главарем морских разбойников.

– Счастливого пути, – сказал он, обнажив ровный ряд белых зубов.

Пожилой испанский капитан горько усмехнулся.

– Вы бросаете нас. Но Всевышний, которого вы упомянули, завещал нам быть милосердными. Вы – католик?

– Да. Но испанцы – мои враги. Они не вспомнили о милосердии, когда покрывали площади Флоренции виселицами и кострами. Вы боитесь смерти?

– Я не забочусь о себе. Спасите хотя бы моих людей. Я готов погибнуть вместе со своим кораблем.

Чернявый корсар взглянул на испанца и протянул ему руку.

– Я позабочусь о том, чтобы до ваших близких дошли эти слова, достойные испанского идальго. Как ваше имя?

– Родриго де Сеговия. Могу я в свою очередь узнать ваше?

– Меня все называют Жан Флери. Прокляните его в свою последнюю минуту. Прощайте.

Флери направился уже к накренившемуся левому борту, у которого, покачиваясь на волнах, ждала шлюпка, но испанский капитан задержал разбойника.

– Подождите. Во имя спасения команды я хочу сообщить вам нечто очень важное. Но вы поклянитесь, что возьмете моих людей на борт.

Корсар остановился и с интересом посмотрел на испанца.

– Что же, если это будет стоить жизни ваших подчиненных, я готов выслушать вас.

– Около двух дней назад мы отстали от двух кораблей, которые везли из Новой Испании4 драгоценности, в несколько сот раз превышающие стоимость вашей сегодняшней добычи. Корабли сделают остановку на Азорских островах, после чего возьмут курс к берегам Кастилии.

Флери молчал, глаза его странно поблескивали.

– Кто поручится за то, что вы говорите правду?

– Призываю в свидетели Господа Бога.

– Хорошо. Мы возьмем вас всех на корабль, но если вы солгали – я не пощажу никого.

Два корабля под командованием Киньонеса благополучно достигли Азорских островов. От них уже рукой было подать до Испании. Самая трудная часть пути осталась позади. У острова Терсейра бросили якоря, и Алонсо де Авила отправился к губернатору. Для небольшого городка в три улицы и военного форта, защищавшего фарватер бухты, прибытие кораблей, конечно же, было событием. У причала толпились любопытные, которые любезно согласились указать дорогу к дому губернатора, коим оказался важный испанский гранд, с достоинством выслушавший Авилу. Особенное впечатление произвело упоминание о ценном грузе на каравеллах. Губернатор заверил офицера, что лично позаботится об устройстве и отдыхе моряков.

Таверны и притоны портового квартала распахнули гостеприимные двери, который превратился в бурлящий котел оргий и безумств. Матросы и солдаты, на длительное время лишенные простых человеческих радостей, спешили наверстать упущенное. Ночи напролет гремела музыка, тела упившихся укладывали рядами на пляже. Пообносившуюся в походах и плавании одежду соратники Кортеса сменили на расшитые золотом камзолы, у каждого на пальцах сверкало по три-четыре массивных перстня. Офицеры не гнушались общества своих подчиненных, с которыми наравне делили тяготы и риск военных авантюр в Новом Свете, и с удовольствием присоединялись к их компаниям. Игра в кости шла с умопомрачительными ставками, целые состояния переходили из рук в руки. Среди горячих испанцев каждый день вспыхивали ссоры, драки, поножовщина. В одной из потасовок тяжело ранили Киньонеса, и, не приходя в сознание, он скончался. Командование перешло к Авиле. Он приказал выбирать якоря, хотя губернатор советовал ему дождаться военных кораблей из Кадиса и в их сопровождении следовать дальше. Нападения пиратов в этих водах никого не удивляли. Но дули попутные ветры, многие испанцы, не видели родины по пять-десять лет, и Авила спешил завершить свою почетную миссию, пока вверенные ему люди окончательно не разложились.