Братья - [13]
Проходя через площадь с такими мыслями, он салютнул памятнику Кирову, приподняв в знак приветствия очки, словно рыцарское забрало.
В темноте у постамента раздался смех. Рубен узнал троих своих одноклассников. Они явно заметили, как он салютовал памятнику, выдвинулись вперед и окружили его. Один из них, толкнув Рубена, выбил доску на тротуар. По мостовой разлетелись фишки и игральные кости. Другой схватил его за воротник рубашки, назвал сыном алкоголика, а затем напомнил про письмо из Еревана. Третий сорвал с него очки, нацепил себе на нос и стал скакать вокруг, хихикая и повторяя: «Я важная персона! Я незаменим!» Затем он бросил очки на мостовую и с хрустом раздавил каблуком.
– Может, министерство пригласит тебя в Ереван, – ерничал он, – а может, и в саму Москву! Да хоть куда – от тебя все равно будет вонять сыростью!
Наконец Рубен остался один, почти ослепший. Кое-как собрал свои вещи и положил в карман растоптанную оправу от очков.
На следующее утро он остался в постели.
– Разве тебе не нужно в школу? – спросила мать, но Рубен сделал вид, что спит.
Мама принесла ему завтрак – яйца, помидоры и сыр – и оставила рядом с кроватью. Рубен все это посолил, съел и заснул уже по-настоящему.
Проснулся он от воплей родителей.
– Тогда перестань пить, идиот! – кричала мать, стоя в дверном проеме, а отец то выбегал из дома, то снова влетал внутрь.
Рубен пошел за отцом под навес, где вовсю дымил тонир. Тонир служил для выпечки хлеба, но отец бросал в его огненную полость свои книги.
– Они не ценят мою работу, они не платят мне денег, они отдают все заказы этим козлам и бездельникам из Еревана! – гремел он, швыряя в огонь томик за томиком.
Рубен вернулся в дом и взглянул на почти опустевшую полку. На ней остался лишь толстый том «Армянской национальной истории» – он очень любил эту книгу, изданную в короткий период независимости между османами и Советами.
Однажды Рубен услышал историю о том, как турки жгли армянские деревни и местные жители спасали из огня только самое необходимое. И некоторые предпочли вытаскивать книги; трудно поверить – даже детей бросали на произвол судьбы. «Жизнь может начаться и снова, – рассуждали они, – а вот утраченную историю народа уже не вернешь».
Отец продолжал орать все громче. Он вбежал в комнату и схватил последние остававшиеся на полке книги – ту самую историю, которую любил Рубен, и стихи, что нравились брату. Если бы Аво был дома, им бы удалось спасти если не все, то большую часть книг. Но Аво нигде не было.
Тот пришел домой к ужину. Рубен молча сидел за столом. Отец уже спал, а мать на одной ноте оправдывала мужа:
– Он так много работал всю жизнь, он хороший человек, и у него доброе сердце…
Аво спросил ее, что случилось, и та объяснила, что отец, оставшись без работы, побросал все книги в тонир.
– Что, все до одной? – удивился парень.
– Остались лишь те, что лежали у Рубена.
Аво нахмурил лоб и посмотрел на брата. Увидел скрепляющую оправу проволоку, потрескавшиеся линзы.
– Я ими мух бил, – отозвался Рубен, глядя в тарелку.
– У его отца такое доброе сердце, – не унималась мать, словно хотела убедить себя в том, что это правда. – В Армении никогда еще не было столь великого сердца…
Учитывая испепеленную в тонире историю, трудно было проверить, так ли это.
– О, взгляните, кто изволил нас посетить! – воскликнул товарищ В. на следующее утро, постукивая по циферблату своих часов.
Класс наполнился хихиканьем.
– И не трудно бы вам счистить грязь, прежде чем войти? Все остальные приходят вымокшими, вы же – еще и грязным!
Рубен потопал ногами, чтобы стряхнуть налипшую на ботинки глину, и направился к своей парте. Каждый его шаг сопровождался скрипом и хлюпаньем. И – хихиканьем.
– Как я вам уже объяснял, – продолжил товарищ В., не обращая внимания на шум в классе, – как я вам уже объяснял, гипотенуза не может быть по своей длине меньше любого из катетов. Давайте попробуем вообразить обратное. Представьте себе треугольник с гипотенузой короче катетов. Тогда более длинный катет сам превратится в гипотенузу, оттеснив ее в значение катета. Как видите, и здесь без жульничества не обойтись.
Рубен насторожился. Слово «жульничество» служило детектором – товарищ В. любил рассказывать историю о том, как он играл в нарды с отцом Рубена.
– А ведь мне совсем и не нужно было жульничать в игре! – воскликнул товарищ В. – Я был лучшим в нашем состязании, и лишь страх проиграть отвлек мое внимание. Это неплохой урок для всех нас, не так ли? Победить должен был я! А тот… вот его наследие! Посмотрите-ка на его сынка, которого папаша не в состоянии отправить вовремя в школу!
Смех перерос в рев. Рубен уколол себя в ладонь карандашным грифелем, но вдруг смех прекратился. Стало так тихо, что можно было расслышать, как на пол падают капли с курточки Рубена. Все хором, включая товарища В., повернулись к двери.
Один из одноклассников, как раз тот, что несколько дней назад растоптал очки Рубена, стоял, изогнувшись в нелепой позе, – его держал в заломе Аво. Обхватил за поясницу, словно железным поясом сковал. Мальчишка хотел было закричать, но в его легких совсем не осталось воздуха.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Амелия была совсем ребенком, когда отец ушел из семьи. В тот день светило солнце, диваны в гостиной напоминали груду камней, а фигура отца – маяк, равнодушно противостоящий волнам гнева матери. Справиться с этим ударом Амелии помогла лучшая подруга Дженна, с которой девушка познакомилась в книжном. А томик «Орманских хроник» стал для нее настоящей отдушиной. Ту книгу Амелия прочла за один вечер, а история о тайном королевстве завладела ее сердцем. И когда выпал шанс увидеть автора серии, самого Нолана Эндсли, на книжном фестивале, Амелия едва могла поверить в свое счастье! Но все пошло прахом: удача улыбнулась не ей, а подруге.
Взору абсолютно любого читателя предоставляется книга, которая одновременно является Одой Нулевым Годам (сокр. ’00), тонной «хейта» (ненависти) двадцатым годам двадцать первого века, а также метамодернистической исповедью самому себе и просто нужным людям.«Главное, оставайтесь в себе, а смена десятилетий – дело поправимое».
Когда жизнь человека заходит в тупик или исчерпывается буквально во всем, чем он до этого дышал, открывается особое время и пространство отчаяния и невесомости. Кейси Пибоди, одинокая молодая женщина, погрязшая в давних студенческих долгах и любовной путанице, неожиданно утратившая своего самого близкого друга – собственную мать, снимает худо-бедно пригодный для жизни сарай в Бостоне и пытается хоть как-то держаться на плаву – работает официанткой, выгуливает собаку хозяина сарая и пытается разморозить свои чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник популярного ангольского прозаика входят повесть «Мы из Макулузу», посвященная национально-освободительной борьбе ангольского народа, и четыре повести, составившие книгу «Старые истории». Поэтичная и прихотливая по форме проза Виейры ставит серьезные и злободневные проблемы сегодняшней Анголы.