Братья - [16]

Маленький Ли и Сун Ган тоже не обращали на них ни малейшего внимания. Двое ребятишек впервые в жизни ели летом что-то холодное. До того самым холодным, считай, была вода из колодца. Сейчас они ели ледяные зеленые бобы прямо из холодильника, покрытые сверху, как инеем, слоем сахара. Они ухватились за миски, холод от которых был намного приятнее, чем от колодезной воды. Сахар, будто снежная пелена, намокал и темнел на бобах. Запустив ложки в угощение, они тут же вытащили их обратно и отправили в рот первую порцию. Им было так приятно, так радостно, оттого что жарким летом можно было отведать этой сладости и прохлады. Прожевав первые ложки бобов, их рты уже больше не прекращали жевать, а работали, как заведенные. Дети ели, шумно дыша, и бобы с шумом отправлялись в глотку, так что скоро у них заболело горло, а губы отекли и раскрылись, как обожженные. Они смеялись, тянули ртом воздух, морщились, словно от зубной боли, и били себя по щекам. Потом опять вернулись к своим бобам: доев последние, принялись вылизывать миски. Их языки, подчистив всю талую воду, еще липли к мискам, стараясь ухватить оставшуюся там прохладу. Только нагрев миски своим дыханием, так что они стали горячей их собственных языков, дети неохотно опустили их на стол. Они подняли головы и стали смотреть на Ли Лань и Сун Фаньпина. Глядя на мать одного и на отца другого, мальчишки закричали:

— Завтра снова придем есть, можно?

Сун Фаньпин и Ли Лань ответили одновременно:

— Ага!

Глава 6

Бритый Ли и Сун Ган не знали, что их родители уже через два дня должны были пожениться. Ли Лань купила килограмм шанхайских леденцов, нажарила огромную сковороду бобов и большую сковороду семечек, ссыпала их все в деревянную бадью, хорошенько перемешала и потом протянула пригоршню угощения сыну. Тот сложил его горкой на столе и принялся считать: бобов вышло всего двенадцать штук, семечек — только восемнадцать, а конфет вообще две.

В день свадьбы Ли Лань поднялась еще до рассвета. Она надела новую блузку, новые штаны и пару новеньких пластиковых вьетнамок, блестящих-преблестящих, а потом села на краешек кровати и стала смотреть, как расходится темнота за окном и как свет восходящего солнца ложится на стекло красными отсветами. Изо рта Ли Лань вылетал тихий присвист. На самом деле голова у нее в тот момент совсем не болела, она присвистывала, оттого что ее дыхание становилось все быстрее, все беспокойнее. Приближение второй свадьбы заставляло лицо заливаться краской, а сердце колотиться. В тот миг Ли Лань всей душой ненавидела ночную темень, и, когда наконец-то пришел рассвет, она сразу ожила и ее вечный скрежет стал громче и таким отчетливым, что трижды разбудил спящего Ли. Едва тот проснулся в третий раз, Ли Лань, не позволив ему снова заснуть, велела поскорей подниматься, умываться и чистить зубы, а потом надевать новую майку, новые шорты и новые пластиковые сандалии. Когда Ли Лань нагнулась застегнуть сыну обувь, она услышала, как проскрипела у дверей тележка. Вскочив, мать, как ошпаренная, бросилась открывать и увидела сияющего Сун Фаньпина, который стоял с тележкой у порога. Сидевший на тележке Сун Ган увидел Бритого Ли и рассмеялся:

— Бритый Ли.

Потом он, смеясь, обернулся к отцу:

— Такое имя, просто умора.

К тому времени соседи Ли Лань собрались вокруг и ошарашенно глядели, как Ли Лань и Сун Фаньпин грузят на тележку мебель из дома. В толпе соседей было три школьника: у одного из них, по имени Сунь Вэй, были длинные волосы, а оставшиеся двое были Лю и Чжао — будущие юные дарования нашей Лючжэни. Тогда-то они еще не были Писакой и Стихоплетом, а просто школьниками по имени Лю и Чжао. Когда они стали Писакой и Стихоплетом, то обошли все улицы Лючжэни, волоча за собой углядевшего женские зады Бритого Ли. Эти трое, в самом приподнятом настроении, окружили тележку. Перемигиваясь и похохатывая, они спросили, одаряя Ли Лань странными улыбками:

— Ты чего, снова замуж собралась, а?

Ли Лань покраснела до ушей. Она вынесла деревянную бадью и, зачерпывая из нее бобы, семечки и конфеты, раздала своим соседям. Сун Фаньпин тоже отложил работу и, следуя за Ли Лань, раздал всем мужчинам по сигарете. Соседи, грызя бобы с семечками, посасывая леденцы и гогоча, смотрели, как Сун Фаньпин и Ли Лань нагружают вещи на тележку.

Потом их тележка поехала по летним улицам, мощенным каменными плитами. Когда колеса прокатывались по камням, некоторые из них приходили в движение и деревянные телеграфные столбы гудели, как пчелы. Тележка была завалена вещами Ли Лань: одеждой, одеялами, столами и лавками, тазиками и ведрами, кастрюлями, мисками, ножами, поварешками и палочками. Ставшие супругами мать Бритого Ли и отец Сун Гана шли впереди, а сделавшиеся пасынками дети — сзади.

Ли Лань зачерпнула из бадьи две горсти бобов, семечек и конфет и вложила в ладони сыновей. Двое мальчишек шли с полными руками, захлебываясь слюной от жадности, но их ладони были слишком малы, чтобы удержать все сладости, и семечки с бобами стали выпадать, проскальзывая меж пальцев. Где ж тут было взяться третьей руке, чтоб взять семечки, выхватить бобы и отправить в рот леденцы! Они держали в руках целую уйму всяких вкусностей, а все равно шли с пустыми ртами.