Братья - [30]
– Тогда у тебя и суда меньше будут простаивать. Это копейку сбережет.
Киприян Михайлович согласно кивнул и посмотрел на хронометр.
– Ну ладно, по-моему все уложили. Пора трогать. Митрий, выводи оленей.
*
Сотников и Кытманов шли рядом с нартами, пока не минули Мало-Дудинское и двинулись вдоль правого берега реки Дудинки. Хвостов сидел на передней сайке и тыкал хореем оленей. Рядом с ним на иряке лежала собака Мунси. Ее шерсть лоснилась на солнце от дегтя. На последней нарте трубкой попыхивал Тубяку.
Идти становилось труднее и труднее. Ноги увязали в хляби. Небольшие островки суши, даже кочки, покрытые мхом, лишайником, пушицей, с надеждой притягивали путников. Ведь кочка все-таки – не хлябь. У грузного Кытманова испарина опустилась с плеч до пояса, превращаясь в капли смешанного с дегтем пота. Он со злостью раз за разом поднимал накомарник, чтобы схватить ртом глоток свежего и прохладного воздуха да остудить потное лицо.
Хвостов остановил упряжку.
– Михалыч! Пора садиться, быстрее пойдем. Ягель хороший под ногами. Олень бежать хочет от паутов.
Сотников поудобней усадил на нарты Кытманова, на третьи сел сам, поджав по-тунгусски ногу под себя. Хвостов еще раз обошел упряжки, посмотрел, не растряслась ли поклажа, не избиты ли копыта у оленей.
– Поехали! – крикнул Мотюмяку и развернул свою сайку вдоль реки. – Теперь до самой переправы.
Слышно, как в скрытых ивняком озерах галдят утки, пронзительно вопят гагары, тревожно кричат чайки, в камнях пищат свищухи. В небе парят канюки, выслеживая полевок. Тундра живет своей жизнью. Пять упряжек идут по тундре, почти не нарушая гармонию ее бытия. Олени местами бегут резво, почуяв под копытами ягель. Сотников иногда окликает Кытманова, если замечает что-то интересное.
Взлетела стая куропаток, чуть не зацепив седоков крыльями. «Не боятся, чертята. Ждут, пока олени заденут. Тогда взмоют», – сделал вывод Александр Петрович. А куропатки, опоясав круг, почти коснулись крыльями ивняка и возвратились на прежнее место.
– Хитра птица! – крикнул он Сотникову.
– Видно, травку там надыбали вкуснее, чем где-либо, – пояснил купец Кытманову. – А может, червей разгребли.
Александр Петрович достал из чехла бинокль. Метнулся взглядом по сопкам, покрытым темно-зеленым кустарником, по закрывающемуся тучами горизонту, потом по оленьим рогам своей упряжки, спине Хвостова и застыл в распадке, где на клоке снега стоял на задних лапах зверек.
– Киприян Михайлович, взгляни вправо, на снежок. То ли лиса, то ли песец? – крикнул Кытманов и снова припал к окулярам.
– Песец! – подтвердил Сотников. – Учуял нас, вот и вытянул шею вверх, чтобы удостовериться. Хитрый, как лис!
Олени фыркали, на губах появилась пена, шерсть на спинах завлажнела. Хвостов оглянулся и увидел озадаченный взгляд купца.
– Рано, Михалыч. Переели перед дорогой. Вот пена и пошла. Скоро брод. Там и отдохнут.
Часа через два прямо на пути оказалась широкая и бурная река.
– Надо маленько вверх пройти. Там мельче и уже. – Хвостов соскочил с санки. – Это у Гнилого Камня. Я ходил тут много раз. Оленей выпрягу, переведу, а потом иряки перенесем. Вода мала, бродни высокие.
Сотников и Кытманов сошли с нарт. Хотелось поразмять тело, расходить упревшие ноги. Шли берегом реки, обходя пышные кустарники ивняка и почти в олений рост валуны. Мошка нагло лезла под одежду чуя запах человеческого тела. Сотников на ходу достал из рюкзака мазь и передал Кытманову:
– Обнови, а то мошка покоя не даст.
Александр Петрович сунул влажную и скользкую руку под вуаль накомарника и гладил лицо, шею, расстегнул пуговицы и потер ладонью грудь. Приятный холодок обдал шею. «Какая прелесть – прохлада», – подумал Кытманов. Захотелось раздеться и окунуться в эту бурлящую рядом воду.
– Эх, было бы это в Енисейске. Не вылез бы из реки, пока душу бы не остудил водой! – засмеялся судовладелец.
– Терпи, Александр Петрович, в тайге тоже гнуса не меньше. Видно, на приисках тебе не раз докучал.
– Было, было. Но такой мошки еще не видел. Смотри, – показал он на руку, – присосалась, и не слышно, а волдырь уже растет. И деготь – не помеха. Как же здесь летом работать? Тут лето страшней зимы. Страшней этим гнусом. Найдем ли охотников уголь колоть?
– Найдем! На рыбалку просятся – спасу нет! Выбор есть. Беру самых крепких и надежных. Не дармоедов. И плачу с каждой бочки соленой рыбы. Остальное мое: лодки, сети, соль, тара, избушки, вешала, нитки, ведра и еда. Пока недовольных не было. После путины все уплывают с деньгами. Причем с хорошими.
– Рыбачить – не уголь кайлами долбить. Легче и чище. Там сама мать-природа рыбу в сети гонит. А тут мерзлота держит в каменном мешке все залежи.
– Подожди, Александр Петрович, посмотрим сами, знатоков пригласим. Словом, услышим, стоит ли игра свеч. Может, тут запасов лишь лет на десяток. Стоит ли с этим возиться?
– И то так! – согласился судовладелец.
Река стала уже. Дно было усеяно крупными валунами, торчащими из воды. Кусты ивняка свисали над бегущей водой, создавая дрожащие тени. Взлетела стайка чирков и, петляя, скрылась за Гнилым Камнем. Хвостов развернул упряжку поперек движения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.