Братья Дуровы - [62]
И вот тут, на митинге, перед всеми людьми народный шут, как он сам с гордостью себя величает, Владимир Леонидович Дуров объявляет публично — «пусть помолчит пока моя сатира!» Отныне — это его назревшее, твердое решение — он больше не клоун, а дрессировщик, артист и ученый в своем Уголке.
Он верит, что:
То были не пустые слова. Искусство и наука тесно сплелись в доме на Божедомке. Артист-дрессировщик стал все более углубляться в изучение зоопсихологии и достиг в том значительных практических результатов.
Великий Октябрь помог Владимиру Дурову осуществить свою мечту о содружестве увлекавшей его науки с любимым искусством.
Еще в разгар первой мировой войны он пытался применить свой опыт в дрессировке животных для целей вовсе иных. И можно лишь подосадовать, что это дело заглохло, хотя и не по его вине. Замысел Дурова был смел и фантастичен. Невиданно выросший подводный флот и минные заграждения немцев стали наносить тяжкий урон военным и торговым кораблям союзников. Военные сводки запестрели сообщениями о растущих потерях на море от нового грозного оружия. Морские коммуникации подверглись серьезной опасности. Немецкая пропаганда уже торжествовала победу.
Дуров решил объявить войну войне с помощью животных. План на первый взгляд невероятный, наивный. Однако…
«Морские львы прекрасно плавают и прекрасно видят даже в мутной воде. В море они — цари, — писал он, объясняя суть своего плана. — Посредством приманки можно очень скоро заставить животное производить много различных движений.
Морские львы по складу ума ближе всего подходят к человеку и имеют одну общую особенность и способность — внимательно следить за малейшим движением и мимикой общающегося с ним человека и понимать его желания и даже душевные переживания.
Благодаря этой способности и особенности морского льва легче и скорее выдрессировать, чем какое-либо другое животное».
Наблюдение Дурова за способностями морских животных следует признать удивительным. Ведь только через пол века оно стало признанной сенсацией мировой науки. И только через полвека заговорили об использовании морских животных в военных целях.
Потому особенно важно напомнить, что это впервые разработал и предложил выдающийся русский дрессировщик и исследователь В. Л. Дуров. Кстати, уже тогда он горько заметил: «Если бы великий Эдисон знал о моем способе дрессировки, то давно бы уже применил к механизму и живую силу или, наоборот, к живой силе свои вспомогательные механизмы». Вещие слова!
Морской лев Лео, любимец Владимира Леонидовича, первый научился выполнять под водой даваемые ему поручения. Занятия с ним велись строго секретно, кроме ближайших помощников Дурова никто о них нс был осведомлен. Лео быстро понаторел, чтобы, пользуясь соответствующим снаряжением, суметь подорвать подводное судно или установленное минное заграждение. Он успешно демонстрировал схожую операцию на «маневрах» в бассейне, устроенном в Уголке.
Дуров сообщил о своем проекте командующему войсками Московского военного округа генералу Мразовскому. Поначалу генерал отнесся к этой затее в высшей степени недоверчиво. Однако, лично проверив действия Лео в бассейне и ближе ознакомившись с теоретическими выкладками и чертежами Дурова, он горячо заинтересовался его проектом. Командующий войсками округа немедленно привлек к этому делу специалистов, они подтвердили реальность замысла.
О важности предложенного нового способа ведения подводной войны свидетельствует то, что о нем было срочно доложено военному министру Беляеву.
Время шло, ответа от министра не последовало. Командующий округом вторично обратился к министру с докладом, в котором снова и еще более подробно изложил проект В. Л. Дурова, подчеркивая его громадное военное значение.
Из Петербурга опять никакого ответа.
Тем временем у неугомонного хозяина Уголка родился еще один смелый замысел. На этот раз для ведения воздушного боя. И опять-таки это было не пустой фантазией, а практически разработано.
Авиация к концу мировой войны все более превращалась в грозную силу. Противовоздушная оборона еще не располагала зенитными пушками для борьбы с неприятельскими аэропланами. Сопротивление воздушным налетам ограничивалось ружейным огнем с земли или малоэффективными дуэлями авиаторов.
«Аэропланы все же летают медленнее некоторых могучих быстрокрылых птиц. А что если научить орлов набрасываться на воздушных пиратов?» — решил Дуров.
Жители Москвы с изумлением наблюдали, как над городом стали парить горные орлы, притом они неизменно возвращались на свою «базу» — на Божедомке. В программу дальнейшего обучения входило научить их вступать в схватку с пилотом, атаковать со взрывчаткой фюзеляж аэроплана. Методы дрессировки птиц, разработанные В. Дуровым, и уязвимость в воздухе самолетов того времени делали эту программу вполне осуществимой.
Однако и на это предложение ответа военного министра Дуров так и не дождался. Царское правительство пало. Дальнейшие революционные события сделали ненужными военные опыты на Боже-домке. Экспериментальная работа знаменитого дрессировщика приняла мирное направление, и ему удалось достичь в том интереснейших результатов.
Эта книга — увлекательное описание жизни, путешествий и общественной деятельности великого норвежского исследователя Арктики Фритьофа Нансена. Его замечательный переход через Гренландию, знаменитый дрейф во льдах на судне «Фрам» и другие экспедиции явились крупнейшим вкладом в науку.Нансен был видным общественным деятелем. По окончании первой мировой войны Лига наций назначила его верховным комиссаром по делам военнопленных. На этом посту Нансен отдавал все свои силы помощи жертвам войны.Великий норвежец с глубокой симпатией отнесся к Октябрьской революции.
Выдающийся русский артист Василий Иванович Качалов вошел в историю театра как замечательный актер-мыслитель, утверждавший в своем творчестве высокие общественные идеалы. Он был носителем реалистического, передового искусства великой жизненной правды, которое сделали своим знаменем К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко и созданный ими Московский Художественный театр.Эта книга рассказывает о жизненном пути В. И. Качалова, формировании его как актера, творческих поисках, работе над созданием незабываемых образов.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
