Братья Дуровы - [60]
Кружилась голова, непонятная слабость все больше охватывала тело, тяжелила, сковывала движения. Неотступно сверлила мысль:
«Надо сказать Максимюку о своем отказе работать… Почему? Ну, не все ли равно почему: не могу, не хочу, не в состоянии, надоело…»
Над ухом ровно гудел голос бывшей наездницы:
— Помните, как бывало весь цирк аплодировал, когда работали крафт-акробаты братья Филиппи. Не чета нынешним скороспелкам. Раз-два и готово…
— Максимюк здесь? — перебил Анатолий Леонидович.
— Нет, пока не пришел.
— Извините, Аннет, я подожду там…
Анатолий Леонидович направился в сторону, откуда доносились шумные голоса, нестройные звуки настраиваемых инструментов, ржание лошадей, пистолетное щелканье шамберьера — какофония, без которой нельзя представить ни один цирк мира.
На манеже конная группа дрессировщика Кардинали заканчивала репетицию. Дуров кивнул ему головой, тот приветливо откликнулся гортанным «чао!» и продолжал работу.
Как бывало в детстве, так и по прошествии десятилетий, Анатолий Леонидович всегда любовался цирковыми лошадьми. Что-то есть особенно притягательное в этих четвероногих артистах, когда послушные своему руководителю, на узком круге манежа они совершают сложные эволюции, маршируют, высоко вскидывая стройные передние ноги, танцуют на месте, чутко прядая ушами, будто стараясь не пропустить ни одного звука музыки. А дрессировщик щелкает шамберьером лишь для того, чтобы усилить внимание зрителей к этой прекрасной движущейся картине.
Седой, сухенький итальянец Кардинали с возрастом стал чуть суетлив, но не утерял темперамента, живости. Репетирует он неизменно строго и точно, его правило — все должно быть, совсем как на вечернем представлении. Только на его голове не блестящий цилиндр, а котелок, сдвинутый на затылок. И на лице улыбка, до сих пор волнующая зрительниц, как в то, уже далекое время, когда имя молодого Кардинали гремело в первоклассных цирках мира и он ловил манящие взгляды светских дам, лорнировавших его из своих лож.
Лошадь, потряхивая подстриженной гривой, бежит по кругу. За ней другая, третья, четвертая… Все одной масти — золотистые. Кардинали торопит: «Алле!.. Алле!» — они ускоряют свой бег.
И вдруг по какой-то неуловимой команде все враз замирают на месте и, склонив гордые головы, валятся на колени перед Дуровым. И дрессировщик, довольный своим «комплиментом», галантно раскланивается, высоко приподняв котелок.
— Браво, Кардинали! Превосходно, как всегда…
— Мерси, мсье Дуров, вы знаете толк!
Старый итальянец доволен эффектом и тем, что он оценен по достоинству таким артистом, как Дуров.
Ни минуты не пустует манеж. После конной группы тут репетируют в три «слоя»: внизу жонглеры перекидываются мелькающими разноцветными булавами. Рядом двое акробатов ходят на руках, делают то переднее, то заднее сальто.
Канатоходцы занимают второй «слой» манежа. По косо натянутому тросу, осторожно балансируя длинным шестом, поднимается красивый молодой артист. Наверно, он легко бы взбежал к спасительной верхней площадке, но на голове его статуэтка — партнерша. Она грациозно стоит на одной ножке, правая рука ее устремилась в пространство, а левая шлет воздушный поцелуй зрителям.
Третий «слой» — под самым куполом. Там на трапециях сущие черти — двое гимнастов, они кувыркаются, перелетают с одной раскачивающейся трапеции на другую, и разверстая бездна им не страшна.
На своем веку Анатолий Леонидович наблюдал много таких репетиций. Видел номера несравненно сложнее, интереснее. Труппа Максимюка собрана «с бору по сосенке», состоит из стареющих артистов и начинающей молодежи, пока не мобилизованной в армию. Да и кто из лучших циркистов согласится работать во второразрядном шапито у такого антрепренера, как выжига Максимюк!
И куда он подевался? Скорее надо бежать от него, от позора, который вчера пришлось испытать.
— Вы нездоровы, мсье Дуров?
— Да, чуть-чуть…
— Берегите себя, мсье Дуров!
Милый старый Кардинали идет отдыхать после уже утомляющей его утренней репетиции. Много лет назад он приехал в Россию, женился, а когда жена умерла, решил не покидать новую родину. Теперь, одинокий, скитается из города в город то с одной, то с другой труппой. Его семья — цирк.
Мимо прошли двое «Аполлонос» — супруги Кудрявцевы. Молодые, способные воздушные гимнасты, однако им еще следует изрядно работать, чтобы их номер «Полет под куполом» стал достойным первоклассной программы.
Весьма пожилая наездница, неуклюжий коверный клоун, пьяница клишник — остальные участники труппы. Старая гвардия, для парадных выступлений ставшая непригодной. Знавали и они лучшие времена, радуя публику своей ловкостью, отвагой, умением. И ныне, по мере сил и возможностей, они делятся своим искусством со зрителями.
Ужасы войны заставляют народ искать забвения в любых развлечениях. Театры, синематографы, цирки всегда переполнены. Искусство облегчает людские страдания. Сейчас, как никогда, нужно благородное ремесло циркистов. И прежде всего — клоунада. Веселье, смех — народная потребность.
Почему же он, прославленный Анатолий Дуров, который не только развлекал людей, но и стремился сделать их лучше, король шутов, но не шут королей, — оказывается ненужным народу? Правде надо смотреть прямо в глаза: на вчерашнем представлении его не освистали, не ошикали, но жидкие хлопки, которыми его проводили, свидетельствуют о неуспехе. Или разношерстная мариупольская публика настолько тупа, что ей недоступен юмор замечательного клоуна Анатолия Дурова? Почему же тогда и его недавние гастроли в Луганске, в шапито антрепренера Лапиадо, тоже не имели большого успеха?
Эта книга — увлекательное описание жизни, путешествий и общественной деятельности великого норвежского исследователя Арктики Фритьофа Нансена. Его замечательный переход через Гренландию, знаменитый дрейф во льдах на судне «Фрам» и другие экспедиции явились крупнейшим вкладом в науку.Нансен был видным общественным деятелем. По окончании первой мировой войны Лига наций назначила его верховным комиссаром по делам военнопленных. На этом посту Нансен отдавал все свои силы помощи жертвам войны.Великий норвежец с глубокой симпатией отнесся к Октябрьской революции.
Выдающийся русский артист Василий Иванович Качалов вошел в историю театра как замечательный актер-мыслитель, утверждавший в своем творчестве высокие общественные идеалы. Он был носителем реалистического, передового искусства великой жизненной правды, которое сделали своим знаменем К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко и созданный ими Московский Художественный театр.Эта книга рассказывает о жизненном пути В. И. Качалова, формировании его как актера, творческих поисках, работе над созданием незабываемых образов.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
