Братство волчьей стаи - [10]

Чащин выпил, немного подождал и снова потянулся к бутылке. Он молчал, ждал, когда заговорит Пахомов. Но тому не о чем было говорить с человеком, которому невыгодна правда. Для того Чащин и пришел, чтобы запудрить ему мозги. Поэтому допрос ни к чему не приведет, а раз так, то лучше молчать.

Олег выпил, поднялся со стула.

— Пойду я.

— Уже? — Чащин мрачно глянул на него, с напряжением думая о чем-то своем.

— Пора.

— Ну, давай… Завтра ко мне, как обещали.

Чащин снова потянулся к бутылке. Пахомов еще не ушел, а он уже, казалось, потерял к нему интерес.

Знаменова встретила его в халате на голое тело. И не позволила ему рассказать про Чащина. Не для того она ждала, изнывая от волнения. Не для того готовила постель…

Она оказалась страстной женщиной. И в постели была настолько же горячей, насколько могла казаться холодной в жизни. А когда страсти утихли, Олег понял, что в его жизни начинается новый этап. И хорошо, если никто и никогда не разлучит его с Татьяной.

Глава 4

Над ухом зазвенело, в ожидании укуса дрогнул нерв. И только комар коснулся щеки, как рука сама по себе пришла в движение и прихлопнула крылатого наглеца. В тот же момент и Татьяна шлепнула себя по щеке. Это было бы смешно, если бы не было печально. Вокруг тайга с ее комариными полчищами, а посередине — покойник. Егеря истыкали ножом в нескольких шагах от его избушки. Это случилось ночью, а тревогу подняли днем. До Знаменовой информация дошла с запозданием. Пока добрались до места, уже и вечер на носу.

На месте работала местная следственно-оперативная группа. Следователь в деле, криминалист, судмедэксперт, оперативники — все как положено. Знаменова здесь как будто и не нужна. Да и Олегу со своими помощниками делать здесь нечего. Работа со свидетелями отпадает по причине отсутствия таковых. Кого искать? За кем бегать? Тем более что след преступника давно уже остыл.

— Бортников Юра, — сказал Тернов, кивнув на израненный труп. И показал большой палец правой руки. — Вот такой мужик был!.. Кедровочку какую гнал! Любо-дорого!..

— Может, выпивал с кем? — спросил Пахомов.

Он уже был в избушке. Вещи на месте, не разбросаны, никаких следов пиршества. Кровать разобрана, и сам егерь был в исподнем. Набросил ватник, сунул ноги в сапоги, пошел открывать дверь.

Крови на пороге не было, след начинался метрах в двух от дома.

— Да нет, он по вторникам не пил. Ну, если только в одиночку. Или с волками.

— С волками?

— Ну, это я в шутку… Волков отстреливать время от времени нужно, а Юра не любил это дело. Он волков не трогал и другим обижать не позволял. Он их не трогал, и они с ним в мире жили… А люди к нему по пятницам ездили. — Тернов кивнул в сторону баньки, которая стояла в стороне от дома, у ручья, из которого можно было брать воду.

— Может, в баньку кто-то приехал?

— Может быть.

— Своему он кому-то открыл, — сказал Пахомов.

— Свои не убивают, — качнул головой Тернов. — Убить мог тот, кого он за своего принял.

Тело было изранено со всех сторон. И в живот били, и в спину. И пока трудно судить, куда нанесли первый удар. Возможно, в живот. Если так, то ударили неожиданно. Бортников явно не ожидал подвоха.

— И кто это мог быть?

— Если бы я знал, меня бы здесь уже не было, — усмехнулся Тернов.

— Он один здесь работал?

— Один. Один как бобыль. Ему помощника предлагали, отказался.

— Почему?

— Ну, во-первых, помощник непутевый. А во-вторых, он одиночество любил.

— Холостой, разведенный?

— Да была у него баба. В Косовке, здесь недалеко… — в раздумье нахмурился Тернов. — Может, из-за нее?

— Замужем баба или так?

— Вдова. Алла Голикова. Местная колдунья.

— Колдунья?

— Мужиков только в путь околдовывает. К ней на отшиб не только Юра захаживал… А знаешь, съезжу-ка я в Косовку!.. Лепехин!

Тернов взял с собой опера и был таков. Пахомов с ним не поехал. И надо было бы с местной охотницей на мужиков поговорить, но не хотелось оставлять Татьяну без прикрытия. И вообще, нельзя группу распылять. Чутье подсказывало, что им нужно держаться вместе.

Пахомов направился в баню, внимательно глядя себе под ноги. Мало ли, вдруг следы крови обнаружит или даже окровавленный нож. Но ничего подозрительного на пути не попалось, и в бане было чисто. Печь холодная, сухие дубовые и можжевеловые венички гроздьями в предбаннике висят, источая крепкий аромат сухих листьев и хвои.

И доски в бане сухие. Воды в котле и в кадушке нет. Как минимум два дня здесь не парились. И не готовились к банному дню.

Он собирался выходить, когда появилась Татьяна. Прижалась к нему в предбаннике, поцеловала в губы, но тут же отстранилась.

— Запах какой!

Она протянула руку, пощупала ближайший к ней можжевеловый веник.

— И комаров почти нет.

— Точно, нет!

— Хвойный запах комаров отгоняет. А если веничек еще и пожечь, их совсем не будет.

— Ну, жечь пока не надо, — сказала Татьяна, опускаясь на лавку в предбаннике. — И так хорошо.

Олег сел рядом, обнял ее, она положила голову ему на плечо.

— Хорошо здесь, уходить не хочется.

— Можно заночевать. И баньку затопить.

— Ну нет! — встрепенулась она.

— Душу неприкаянную боишься или оборотня? — усмехнулся он.

— Ну, с душой бы я поговорила, может, узнала бы что. А насчет оборотня…