Братство дороги - [7]
Как только я поднялся на склон, сразу увидел и свет, и обещанную пещеру. Зрелище приковало мое внимание. Свет горел за зияющим входом в пещеру, но как только мы приблизились, второе свечение начало распространяться по склону перед нами. Словно пловец, всколыхнувший поверхность реки, от земли поднялся дух женщины. Она заметалась по заснеженным скалам. Туда и обратно перед зевом пещеры. Каждая ее черточка источала свечение, лицо − маска смерти, зияющий рот. Она перенеслась ближе, бледные космы ее волос и обрывки одежды не шелохнулись, несмотря на неистовствующий на склоне ветер. Снег под нею светился, от чего каждая неровность на буграх и кочках отбрасывала черные тени, которые вращались, разбегаясь прочь, когда она двигалась, словно подсказывали нам множество направлений для бегства.
Позади себя я почувствовал движение. Это Хакон развернулся, собираясь бежать.
− Остановись, − сказал я. − Я встречал призраков и прежде. Все они больше лают, чем кусают.
Белый череп, повернувшись на позвонке, склонился набок, изучая меня пустыми глазницами:
− Лучше беги, мальчик. Внутри ждет смерть.
Ее голос был таким резким, что у меня свело зубы.
− Нет, − ответил я.
− Я накладываю на тебя проклятье. − Костлявый палец указал на меня, как на цель. В голосе вибрировало безумие и напряжение, будто каждое произнесенное слово давалось ей с невыносимой мукой. − Беги, и ты сможешь опередить его.
− Я слишком устал, чтобы бежать, призрак. Я войду.
Она подплыла еще ближе, окружив меня светом, в котором не было и крупицы тепла.
− Иглы и смерть, мальчик, больше вас там ничего не ждет, только иглы и смерть, − сдавленно выдохнула она.
Произнесенные угрозы зажгли во мне огонь, и хотя холод, казалось, все усиливался, я почувствовал, что лучше владею собой.
− Иглы? Я могу уколоться? Это, наверное, самое глупое проклятие, которое я слышал за долгое время. Люди редко бывают красноречивы, сползая с моего меча, так что иногда мне доводится слышать дурацкие проклятья.
− Глупец! − Голос фантома поднялся до пронзительного крика, свечение ее костей стало вдвое ярче. − Беги пока можешь.
Тут она мгновенно исчезла, разорвалась в клочья на ветру, и ее свет погас.
Долгое мгновение я стоял ослепший, терзаемый ледяными пальцами бури. Сквозь разорванную ветром гряду облаков показалась луна и осветила склон, прежде чем кто-то из нас решился заговорить.
− Да-а, − сказал я. − Это было необычно.
− Да храни нас Один, − мудро изрек по этому поводу Хакон.
− Он столь же вероятен, как и Белый Христос. − У меня не было претензий к языческим идолопоклонникам. Один бог или множество, ни одному из них мы, казалось, никогда не нравились. − Чем она думала нас испугать? Иглами?
Я двинулся к пещере.
− Что ты делаешь? − Хакон поймал меня за руку. − Она сказала, мы умрем.
Я знал, что северяне серьезно относятся к злым духам, но не ожидал, что какой-то ненормальный призрак лишит мужества моего владеющего топором варвара.
− Если увидим иглу, то постараемся не тыкать в себя ею. Как тебе это? Обойдем проклятие. − Я вынул меч и взмахнул им. − Думаешь, у нее там какой-то демонический швейный набор? Нас будут атаковать нитки? Наперстки будут бросаться на меня? Катушки...
− Она сказала...
− Мы умрем. Я знаю. И что нам теперь делать?
Когда я уже собрался шагнуть, что-то дернуло меня за ногу. Присев, я расчистил снег, рука потемнела от крови, хотя я не почувствовал никакого укуса. Поблескивая, из каменистой земли торчала катушка проволоки, покрытая тонкими, острыми как бритва пластинками. Хакон присел рядом, пытаясь рассмотреть.
Проволока осталась от Зодчих. Сейчас никто не умеет делать такую сталь. Брошенная в глуши, она оставалась острой, не тронутой ржавчиной. Я взглянул на кровь, пропитавшую одежду, затем с возникшим опасением осмотрел неровный ландшафт. Зодчие тоже создавали своих собственных призраков − не отголоски эмоций или тени отчаяния, какие могут оставлять после себя нынешние люди, а конструкции, созданные из информации и света, приводимые в движение бесстрастными механизмами, где вращаются винтики и пляшут цифры. Таким чудовищам я доверял еще меньше, чем простым фантомам.
− Может, стоит соорудить укрытие от ветра среди деревьев, − сказал я. − Снова попробуем огниво, и если удастся добыть огонь, то разведем такое пламя, что даже костер для погребальной ладьи позавидует.
Пока я говорил, снег в том месте, где исчез призрак, начал светиться и из него вырос второй дух, втянув в себя все свечение. Этого невозможно было спутать с прежним, наложившим проклятье. Гнилые кости и голову с оскалом смерти сменили алебастровые конечности, окутанные тончайшей тканью, и совершенное лицо цвета слоновой кости с добрыми глазами, исполненными сострадания.
− Пещера − это тепло и безопасность. − В свечении пульсировали золотистые тона. − Это место прибежища в ночи. Безумие моей сестры над ним не властно − хотя ее проклятие сохранится. Я не могу его развеять, но могу изменить его действие. Если тебя уколет игла, ты не умрешь, только уснешь на время.
Я исполнил аристократический поклон, там, на холме, в объятиях бури и на пределе своей выносливости.
Когда ему было девять лет, на его глазах были зарезаны мать и брат. Свое тринадцатилетие он встретил лидером банды кровожадных головорезов. К пятнадцати годам он вознамерился стать королем.С того самого дня, как убийцы графа Ренара расправились с его близкими, Йорг мечтал отомстить. Его детство закончилось очень рано, поэтому жизнь и смерть для него — всего лишь игрушки. Больше ему нечем играть и нечего проигрывать.И вот пришло время благородному принцу Йоргу вернуться в Высокий Замок и обрести принадлежащее ему по праву.
В девять лет принц Йорг Анкрат поклялся отомстить убийцам матери и брата, и наказать своего отца, отказавшегося сделать это. В пятнадцать он исполнил клятву. Сейчас ему восемнадцать, и он силой оружия должен удержать все, что он приобрел пыткой и предательством.Короля Йорга постоянно изводят: призрак ребенка, тайна медной шкатулки и мучительная тяга к женщине, которая уехала с его врагом. Истерзанный памятью о зверствах, совершенных им самим и совершенных против него, он по-прежнему полон ярости и жажды мести.А тем временем у ворот его замка собралась двадцатитысячная вражеская армия и Йорг понимает, что ему не победить в честном бою.
Некогда озлобленный скиталец, а ныне могущественный король, Йорг Анкрат в свои двадцать сумел многого достичь, хотя ему так и не удалось отомстить отцу, и призраки прошлого все еще терзают его душу. Но как бы терниста ни была его трона, Йорг готов сделать следующий шаг в своем восхождении. Его цель — стать императором, однако этот титул невозможно завоевать с помощью меча, правитель должен быть избран. На памяти ныне живущих никто никогда не удостаивался подобной чести, но Йорг твердо намерен изменить это.
Рассказ из цикла «Разрушенная империя». Произведение представляет собой небольшой эпизод из жизни Йорга до событий романа «Принц терний».Опубликовано в антологии Шона Спикмана «Unfettered».
Легкомысленный принц Ялан Кендет, один из многочисленных внуков Красной Королевы, могущественной правительницы Красной Марки, прославился как заядлый игрок, соблазнитель женщин и любитель вина. Лишенный амбиций, он был вполне доволен своей жизнью, однако в разгар войны, когда полчища нечисти во главе с Мертвым Королем набирают силу, трудно оставаться в стороне. К тому же судьба сыграла с принцем злую шутку: Молчаливая Сестра, главная помощница Красной Королевы, колдовскими узами связала Ялана с могучим викингом Снорри, волею случая оказавшимся в Красной Марке.
Красная Королева поставила своих игроков на шахматную доску ...Зима держит князя Ялана Кендета далеко от вожделенной роскоши его южного дворца. И хотя Север может быть домом для своего спутника, воина Снорри вер Снагасона, он так же желает уйти. Ибо Викинг готов бросить вызов всему аду, чтобы вернуть свою жену и детей в живой мир. У него есть ключ Локи - теперь ему нужно только найти дверь.Поскольку все ждут, когда лед растает, Мёртвый Король планирует заявить, что было почти таким - ключом к подземному миру, - чтобы его мертвые могли подняться и править.
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
«На пороге» — научно-фантастическая повесть, рассказывающая о противостоянии человеческой цивилизации и таинственной космической расы, стремящейся превратить Землю в огромный полигон для реализации своих безумных идей. Человечество оказалось на пороге новой эпохи, и судьба всего мира зависит от усилий нескольких пытливых учёных, бьющихся над тайнами внеземных технологий и пытающихся познать предназначение разума. В сборник также вошли рассказы разных лет.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.