Братство - [23]

– Леонардо… – невольно проговорил он, вспомнив о старом друге.

Макиавелли перевел взгляд на него.

– Леонардо работает на Чезаре под страхом смерти, – и поверь, она будет весьма мучительной. Такова правда, – страшная, но все же правда. Дело в том, что сердцем он никогда не примет своего нового хозяина, у которого не хватит ни ума, ни возможностей, чтобы получить полный контроль над Яблоком. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Нужно проявить терпение. Мы вернем Яблоко, а вместе с ним и Леонардо.

– Хотел бы я быть в этом уверен…

Макиавелли вздохнул.

– Возможно, ты правильно поступаешь, что сомневаешься, проговорил он, наконец.

– Испания захватила Италию, – проговорил Эцио.

– Валенсия захватила Ватикан, [Валенсия является родиной рода Борджиа – прим. пер.] – ответил Макиавелли. – Но мы можем это изменить. В Коллегии кардиналов у нас есть союзники, некоторые из них влиятельны. Не все они «комнатные собачки». А Чезаре, не смотря на его хвастовство, зависит от своего отца, Родриго, и от денег. – Он пронзительно взглянул на Эцио. – Вот почему ты должен был убедиться в смерти Папы.

– Возможно.

– Я виноват ничуть не меньше. Я должен был подсказать. Но, как ты и сказал, нам нужно разбираться с настоящим, а не с прошлым.

– Согласен.

– Да будет так.

– Но как они могли допустить все это? – Поинтересовался Эцио.

Очередной бык споткнулся и упал от удара безжалостного, не знающего промаха, меча Чезаре.

– Папа Александр – странный человек, – ответил Макиавелли. – Он великолепный руководитель, и даже в чем-то улучшил Церковь. Но злая часть внутри него всегда берет верх над доброй. Он долгие годы был казначеем Ватикана, поэтому отыскал пути накопления денег – опыт сослужил ему хорошую службу. Он продает кардинальские саны, и десятки новоиспеченных кардиналов практически гарантировано встанут на его сторону. Он даже милует убийц – тех, у кого достаточно денег, чтобы откупиться от виселицы.

– И как он объясняет свои действия?

– Очень просто. Он проповедует, что для грешника лучше жить и покаяться, чем умереть и избавиться от страданий.

Эцио не удержался от смеха, хотя смех его был невеселым. Мысленно он вспомнил празднования по случаю наступления 1500 года – Великого года середины Тысячелетия. Правда, тогда толпы флагеллантов бродили по стране в ожидании Страшного Суда. И не был ли безумный монах Савонарола, заполучивший в свои руки Яблоко, и которого сам Эцио уничтожил во Флоренции, и сам обманут этим религиозным предрассудком?

1500 год был великим годом. Эцио вспомнил тысячи полных надежд паломников, отправившихся в Святую Землю со всех уголков мира. Возможно, наступление этого года отмечали даже в небольших поселениях за далекими морями в Новом Свете, который открыл Колумб, а несколько лет спустя и Америго Веспуччи подтвердил существование тех земель. В Рим текли деньги верующих, покупающих индульгенции, которые искупали грехи перед возвращением на землю Христа, что должен был судить живых и мертвых. И было время, когда Чезаре отправился подчинять город-государство Романью, а король Франции – взял Милан, мотивируя свои действия тем, что он законный наследник, правнук Джана Галеаццо Висконти.

На четвертое воскресенье Великого Поста на церемонии Папа Римский назначил своего сына Чезаре капитан-генералом папских армий и гонфалоньером Святой Римской Церкви. Чезаре сопровождали четверо мальчиков в шелковых одеждах, а четыре тысячи солдат надели мундиры его цветов. Его триумф казался полным: в прошлом году, в мае, он женился на Шарлотте д`Альбре, сестре Жана, короля Наварры, и король Франции Людовик, – который был союзником Борджиа, – подарил Чезаре герцогство Валанс. Не удивительно, что люди прозвали Чезаре, уже бывшего кардиналом Валенсии – Валентино!

И теперь эта гадюка достигла пика своего могущества.

Как Эцио сможет победить его?

Он поделился этими мыслями с Макиавелли.

– Мы воспользуемся их тщеславием, чтобы сбросить с этого пьедестала, – сказал Никколо. – У них есть ахиллесова пята. У каждого она есть. В том числе и у тебя.

– И что же это? – спросил, ощетинившись, Эцио.

– Мне не нужно называть тебе её имя, ты и сам знаешь. Остерегайся её, – добавил Макиавелли и продолжил, резко меняя тему. – Помнишь оргии?

– Они продолжаются?

– Да. Родриго – я отказываюсь называть его Папой – их обожает! Тебе стоит отдать ему должное – ему ведь семьдесят лет! – Макиавелли сухо рассмеялся, но потом стал серьезным. – Борджиа пойдут ко дну, если будут продолжать потакать собственным желаниям.

Эцио хорошо помнил оргии. Он даже был свидетелем одной из них. Тогда был ужин, на котором присутствовали пятьдесят лучших шлюх города, потом их отвели в изукрашенные золоченые, как у Нерона, покои Папы. Они любили называть себя куртизанками, но, по сути, были просто шлюхами. Когда ужин – или это лучше назвать «кормлением»? – закончился, девушки стали танцевать со слугами, сперва в одежде, а потом и без неё. Канделябры, стоявшие на столах, спустили на мраморный пол. Благородные гости кидали между ними жареные каштаны. Шлюхи ползали по полу на четвереньках, словно скот, задрав задницы, и собирали каштаны. В эту «игру» включились практически все. Эцио с отвращением вспомнил, как Родриго, Чезаре и Лукреция наблюдали за этим со стороны. И в самом конце раздали призы – шелковые плащи, отличные кожаные сапоги из Испании, темно-красные с желтым бархатные шапочки, инкрустированные бриллиантами, кольца, браслеты, кошельки из парчи, каждый с сотней дукатов внутри, кинжалы, серебряные дилдо, – всё, что ты только мог себе вообразить, – тем гостям, кто большее число раз занимался сексом с ползающими проститутками. И члены семьи Борджиа, ласкающие друг друга, были главными судьями…