Брат Солнца - [5]

 В сознании Артема медленно всплыло слово «контуженый». У него часто – в силу образования и специфики работы – всплывали в голове нужные слова. Он только не мог сообразить – про кого это слово – про мужика или про него, - про Артема?

  - Отца твоего знаю, - сказал гость, - хороший мужик, выпивали вместе. Давай и мы, что ли, - за знакомство!

  - Неплохо бы познакомиться, - перед тем, как за знакомство пить.

  - Да ладно… - скривил мужик губы, - чего тут знакомиться… Это я уж так сказал… Ты – Артем, а меня тут все знают… Любую собаку спроси: «Куканова, - скажи, - знаешь?» - скажет: «Знаю!»

 Да, про Куканова Артем слышал. Чудной мужик, заводивший своими выходками всю деревню, - так про него рассказывали родители. Чудной и, в общем, безобидный. Наговорит с три короба, заварит кашу, а потом изо всего выходит пшик. И, действительно, отец с ним иногда аккуратно выпивал. Почти каждая такая выпивка превращалась в анекдот.

  - Ну хорошо, - согласился Артем из дипломатических соображений, - пойдем на веранду, что ли, - не из горла же пить.

  - О! – окнул на полдеревни Куканов. - Это дело!

 На веранде Артем достал стограммовые стаканчики, копченую колбасу и хлеб, которые привез с собой, сделал бутерброды. Кроме того, он расстелил на столе газету, - чтобы Куканов положил, наконец, свою курицу. Приглядевшись к бутылке, Артем спросил:

  - А чего там?

  - Известно чего – самогон!

 Артем с недоверием еще раз изучил прозрачную как хрусталь жидкость в бутылке:

  - Точно? А не политура какая-нибудь?

  - Ты че, обижаешь…

  - А почему он прозрачный?

  - Вот ядрена карусель! – хлопнул себя по коленке Куканов. - Вы там телевизор в городе больше смотрите, скоро уж совсем все забудете… Только в кинах самогон как с соплями мешаный, а настоящий-то он – чистая слеза! Ну, на крайняк – подкрасишь чем-нибудь…

 И все-таки Артем не решился пить Кукановский продукт и предложил отведать водки из отцовских запасов. Куканов сначала, было, обиделся и схватил со стола свою курицу, но, подумав, положил ее обратно и сказал:

  - Хрен с тобой, тащи… А самогонку я тебе дарю! Попробуй, - она полезная, - для себя гнал… Тут все природное…

 Артем пошел за водкой. У отца всегда были припасены две-три бутылки для расчета с местными мужиками. Он все боялся их потравить и водку всегда покупал дорогую. Те, бывало, ругались, что «Саныч» деньги переводит, а он говорил: «Зато душа спокойна, что вы не ослепнете и вообще живы останетесь…» Правда, теперь эта система оплаты постепенно устаревала, -  главную роль стали играть деньги.

 Себе Артем налил чуть-чуть, - на мизинец ото дна. Куканов дождался, пока стаканчик наполнится по ниточку и жестом показал: лишнего не нужно. Чокнулись, выпили, закусили. Куканов посвежел, сверкнул глазами и откинулся на спинку стула.

  - Вот… Вишь, какой я человек! Я тебе правду скажу, Артем… Тут вообще никому доверять нельзя! Никому! Вся деревня – вруны и воры! Обманут! А я – смотри – сам к тебе пришел и выпить принес! И курицу – держи – подарок! Тяпнул я ее топором, Прыгала без башки… Дура…Они все прыгают… - Сказал он и замолчал. Глаза его остановились и остекленели секунд на пять, потом он дернулся будто от подзатыльника и торопливо продолжил. – И вот думаю: ну на хрена она мне? Самогонки взял – пошел угостить кого-нибудь, курицу отдать. Мне она зачем? – А ты съешь…

 Артем засмеялся:

  - А ты не съешь?

  - Съел бы… Возиться не хочу… Наливай еще…

 Артем налил по ниточку еще раз.

  - А себе?

  - Да я еще маленький... Мне больше нельзя…

 Куканов недовольно посмотрел на него:

  - Маленький… Мы тут не в игрушки играем! Маленький… Чокаться я с кем буду?

 Артем с усмешкой мотнул головой и плеснул чуть-чуть в свой стакан. Чокнулись. Куканов выпил, а Артем – нет.

  - Слыхал, у нас вор в законе дом купил? – Спросил Куканов, продышавшись.

  - Нет.

  - Странный такой… Все губы вперед тянет… По участку ходит – кричит, на каждом шагу жену зовет. Водку не пьет. Носатый… Черный весь… Культурный… Я так думаю – чечен. Или грузин. Кавказ, в общем. Мусульманин.

  - А какой дом?

  - Депутата знаешь?

 «Лично, конечно, не знаю, - подумал Артем, - но уже наслышан».

  - Да.

  - Вот наискось от него. А еще этот… Кисель освободился. Слыхал?

  - Нет.

  - Ну! Ты че! Шесть лет назад дачника тут порезал… Тоже молодой дачник-то был, - вот как ты. Они, Киселевы, такие. Брат его, слышь, молотком жену грохнул… Да. Он на рельсе гвоздь правил, - Тут Куканов изобразил историю в лицах, как будто сам тогда присутствовал, - Она ему говорит: «Миша!» А он: «Не зуди!» Она: Миша!» - Он: «Отстань!» - А сам стучит молоточком. Она ему: «Миша!» А он как заорет: «Достала ты меня, стерва!» - и швырнул ей молотком в башку. Ну там.. кровь, мозги… Ну, что сидишь-то, третью уж давно пора…

 Артем, озадаченный разгулом преступности в одной, отдельно взятой деревне, задумчиво отвинтил крышку на бутылке и налил Куканову третью. Чокнулись, выпили оба, закусили. Тут ему припомнились еще и Снегиревы, про которых говорила баба Маша.

  - А у брата его длинный ножик был… Он свиней им резал. На кухне у него лежал. Он точить его любил… Поточит-поточит, - задумается, - и на полку кладет. Специалист был по свиньям… Ну вот… На свободе он теперь.. Есть кому кровушку-то пустить… Свинью режешь, - так в сердце попасть надо. Это не каждый может… А он – мог… Кисель-то…