Брат Солнца - [4]

  - Хулиганят?

  - Да нет, не очень. Шумят… Поорут, музыку включат… А так – на охоту ездят, на рыбалку, давно вот что-то не было… А вот хулиганят, - знаешь кто?

  - Кто?

  - Снегиревы, - на том конце живут. То баба у них орет пьяная, как ножом режут, то отец сына бьет, то сын отца. А уж если к ним гости какие приедут!.. Уж и милицию вызывали…

  - Господи, тихо-то как тут у вас! – еще раз, вслушавшись в тишину, поразился Артем.

  - Ну! Где тихо! – воскликнула баба Маша. - Дорога шумит, машины по деревне ездят, лесопилку вечером слыхать, - круглые сутки работает… Вот раньше была тишина!

  - Да с городом-то и не сравнить, баб Маш! А уж на работе… Сколько там не был, а до сих пор в ушах жужжит…

  - Жужжит? – с сомнением посмотрела на молодого парня соседка и продолжила излагать деревенские новости. – А еще – депутат у нас тут отстроился, Брезгунов.

  - Депутат? Брезгунов? – удивился Артем. – Не знаю такого.

  - Это наш, местный… в районе заседает… У нас как выборы – так в каждой газете его печатают. Сходи, посмотри на дом-то – большой!

  - Кирпичный? – спросил Артем.

  - Нет, из леса… Но большо-ой… Посмотри!

  - Да ну его… Не пойду… Я на рыбалку лучше.

  - Да вот он, сойди с крыльца-то.

 Артем сошел с крыльца и посмотрел в сторону, куда указывала баба Маша. А смотреть надо было через огород, через все задворки, за старицу – на другой конец деревни. Один из домов там действительно выделялся своей величиной. Это был двухэтажный бревенчатый коттедж. Видно было, что строили его местные Старосельские мастера – добротно, но простовато, без современных изощрений. По крайней мере, снаружи.

  - Ну, баб Маш… - протянул Артем, - разве это большой! У нас за городом знаете, какие строят? Три-четыре этажа, из стекла, кирпича и бетона – дворцы!

  - Да-а? А у нас и этот – дворец.

 И снова оба потеряли нить разговора. Артем стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на дом местного депутата, а баба Маша поправляла платок. Наконец она убедилась, что он занял нужное положение на голове и сказала:

  - Ну вот, Артем… - и он понял, что она прощается, - одни мы тут с тобой, на этом конце… Заходи, если скучно будет, - покалякаем… Или в магазине, может, встретимся…

 Баба Маша ушла, а Артем решил послоняться немного по участку. Обошел баню, вишни, крыжовник, яблони. Родители участком особенно не занимались. Посадили сразу деревья, кусты. Урожай употребляли по мере созревания или раздавали. Редко-редко делали компоты или варенья. Мать сажала многолетние цветы – так, чтобы было пышно и красиво, - и чтобы не надо было много ухаживать. Все они теперь отцвели – и лилии, и пионы, и ирисы. Еще отец косил траву. Причем принципиально – косой. Косить учился у соседа, покойного теперь мужа бабы Маши. Ученик он был дотошный, все хотел узнать больше, чем знал учитель. Косу настраивал как скрипку, все что-то подстукивал, подтачивал. Косил творчески, ожидая вдохновения. Когда оно приходило и не уходило во время косьбы, он любил говорить: «Толстой пахал, а я – кошу».

 Следы этой отцовской деятельности были видны по всему участку, - везде торчали короткие остья травы. Это был, конечно, не английский газон, но участок выглядел аккуратно. А отец теперь не появится тут, наверное, до октября…

 А что это – большое и белое - просвечивает сквозь крону последней яблони? Артем обошел дерево и увидел на угловом столбе ограды старый, местами ржавый, эмалированный таз. Кто бы мог его здесь повесить? Бывший боец невидимого телевизионного фронта повертел таз в руках и повесил его обратно. «Черт с ним, пусть висит… Наверно, обронил кто-то на дороге, когда стирать ходил на старицу… Заберут, если надо»

 Он развернулся и пошел к дому. Его снова стало клонить в сон. Не иначе, это выветривались из него ночные монтажи и утренние эфиры… В городе такой постоянной сонливости не было. Город и работа задавали ритм, дергали за ниточки, чтобы не заснул на боевом посту. Потеряв эту подпитку, Артем только теперь, в деревне, почувствовал, как же он чудовищно устал, измотался за свой, небольшой пока, трудовой стаж. «Нет, спать и еще раз спать!» - Твердо решил он и в этот момент сообразил, что подошел к крыльцу и не может на него зайти, потому что на крыльце сидит человек и смотрит на него, Артема, в упор.

 Человек этот был коротко стриженым, голым по пояс, в синих тренировочных штанах и сланцах на босу ногу. Светло-серые, навыкате глаза смотрели прямо как бы без единой мысли и, в то же время, со смесью вздорности и гостеприимства. В правой руке внезапного гостя была плохо ощипанная курица, а в левой – поллитровка.

 Они смотрели друг на друга, наверное, секунд тридцать, и Артему время от времени казалось, что он попал в рассказ Хармса про мужика на дереве, который показывал кулак, - и если снять очки, то мужик пропадал, а если опять одеть – то снова появлялся. Но Артем носил линзы. Мужик не исчезал.

  - Ну, что смотришь? - сказал мужик. - ЗдорОво! Вот, видишь, знакомиться пришел. Я ведь не как эти, - махнул он головой, видимо, в сторону «этих», - мне наливать не надо, я сам кому хошь налью! Я, вишь, не с пустыми руками пришел, - поднял он курицу, - с гостинцами.