Брат на брата. Заморский выходец. Татарский отпрыск - [2]
Он присел в уголку на лавочке и в грустном раздумье смотрел на колеблющееся пламя свеч.
Теперь он был один, совсем один на свете… Мать давно умерла, братьев, сестер он не имел. Не было даже дядей и теток, двоюродных братьев и сестер. Один!.. Его это и пугало, и радовало. Свободен, как ветер! Но зато ему вспоминалось: один в поле не воин. И тут же мелькало:
— А с кем воевать?
Будущее казалось ясным. Он станет «тысяцким», будет в почете и «власти».
Даже свои ратные люди будут… А разве этого мало? Сам — что князь…
И честолюбивые думы наполняли голову, отгоняя грустные.
От лампад, от свеч в келье было жарко и душно. Юношу клонило ко сну; он перемогался, но сон морил.
Он негодовал на себя:
— Нешто можно спать в такую ночь?
Но природа брала свое. Дрема охватывала.
Он прижался к уголку. Голова стала клониться…
Мечты и тоска слились как-то в одно. И это «одно» было чем-то смутным. Какой-то хаос…
Но потом блеснул свет, перед которым померкли свечи. Словно кто-нибудь унес их в высь недосягаемую. Они двигались медленно, а следом за ними уносились грезы Ивана Вельяминова.
И вдруг свечи померкли. И стал мрак.
Что-то сверкнуло во мраке; точно стрела молнии проблеснула и смеркла.
И опять тьма, но полная жизни. Точно тысячи незримых духов веют кругом.
Даже слышен шум их крыльев… Даже видно, как светится в темноте серебристое оперение…
— Что за диво? Куда я попал?
А шуму все больше… Сверканье крыльев все сильнее.
— Али это призраки? Знаменье!
Вдруг яркий сноп лучей прорезал мрак; свет был так силен, что его не могло вынести зрение.
Серебристые духи пали ниц. И откуда-то с выси, вернее, из выси высот, послышалось пение, от которого «таяло сердце».
— Слава в вышних Богу… — пели сладостные голоса.
И в это время юный Вельяминов услышал шепот.
Он узнал, кто говорит: его отец.
— Сладко тебе, сыне… — лился шепот, — ужели от этой сладости уйдешь? Гони лукавого… Я — в обители горней… Взыскал меня Господь милостью не по грехам моим… Приходи ко мне.
— Батюшка, оставь меня с собой! — как бы восклицает Иван Васильевич.
— Поживи, заслужи. Судьбы Божии неисповедимы.
— Как мне жить?
— Сие Христос заповедал. Гони лукавого… Он вьет гнездо в твоем сердце…
Шепот смолк.
Постепенно затихло пение.
Снова мрак.
Тишина жуткая, таинственная.
Что-то проблеснуло багряное… Померкло и вдруг разлилось целым морем пламени. Огненные языки вздымались, как волны… Все выше, выше; казалось, они достигнут до неба — черного, без проблеска.
Потом огненная пучина раздалась, словно раскололась. Из середины поднялся гигантский, блистающий трон.
Страшен был сидящий на нем.
Его глаза метали молнии. Венец из кроваво-красного пламени покрывал голову.
Лицо было черно, как земля. Алые губы искривлены зловещей улыбкой.
Задрожал от ужаса Иван.
— Кто ты? — спросил он замирающим голосом.
В раскатах грома послышался ответ:
— Имя мне — Сатана. Я твой помощник и повелитель… Служи мне…
И вдруг захохотал, и огненные волны всколыхнулись от его хохота:
— Ты уже мой!
И откуда-то снизу, из-под пламенного покрова, глухо донеслось, как вздох тысячи тысяч:
— Ты — наш.
Волосы зашевелились на голове Вельяминова.
Он хотел перекреститься — рука не повиновалась ему.
— Боже! Спаси! — воскликнул он… и проснулся.
Чтец-монах стоял перед ним и с испугом смотрел на него.
— Чтой-то ты, батюшка, как кричал, — сказал он.
— Привиделось такое, что просто страсти, — ответил Иван, вытирая холодный пот.
— А ты помолись: это лукавого наважденье.
Монах снова принялся за чтение.
Вельяминов встал и подошел к телу отца. Он приподнял ткань, закрывавшую лицо покойника. Василий Васильевич производил впечатление спящего, выражение лица было безмятежно спокойное.
Сын прильнул устами к холодному лбу отца.
— Батюшка! — зашептал он потом, — обещаюсь тебе не впадать в соблазн. Получу власть — буду добрым господином… Как отец буду для рабов своих… Голодного — накормлю, бесприютному дам пристанище… Все несчастные будут ближними мне… Не дам поселиться в сердце моем злобе и корысти… Смирю гордыню мою…
Он шептал, и что-то вроде умиления наполняло его душу. Лились слезы тихие, умиротворяющие.
Иван Вельяминов говорил искренне; он действительно хотел так жить, как клялся над безжизненным телом отца. Ему казалось, что он сможет исполнить свой обет.
Если бы кто-нибудь ему в этот момент предсказал, что не пройдет дня, как его добрые намерения словно ветром сметет, он рассмеялся бы предсказателю в глаза и решительно заявил бы, что этого никогда не может быть.
II. ПО ВОЛЕ КНЯЖЕСКОЙ
Есть один великий духовный порок, принесший много бед человечеству.
Порок, этот — честолюбие.
Мы разумеем здесь не то благородное стремление выделиться из толпы благодаря своим действительным заслугам, знаниям, способностям, а мелкое тщеславное чувство, заставляющее человека желать выделиться из среды других во что бы то ни стало, и не каким-нибудь великим деянием, а чисто внешним отличием, чином, положением.
Это служение самому себе, высшее себялюбие, недостойное человека вообще, а христианина в особенности. К сожалению, этот порок присущ многим, только не все могут достигнуть цели своих желаний.
Иван Вельяминов, человек не злой от природы, честный и набожный, был далеко не исключением из числа «многих», и на этой слабой стороне юношу легко мог уловить «лукавый».
![Лжедмитрий I](/storage/book-covers/47/47c1c528651566a3eaf8cd8a3e4a314c27135e2b.jpg)
Романы Н. Алексеева «Лжецаревич» и В. Тумасова «Лихолетье» посвящены одному из поворотных этапов отечественной истории — Смутному времени. Центральной фигурой произведений является Лжедмитрий I, загадочная и трагическая личность XVII века.
![Сборник "Исторические романы". Компиляция. кн.1-6](/storage/book-covers/f6/f6c9e7385146cd73ff74aa64c69bd43e79763ebb.jpg)
Николай Николаевич Алексеев (1871–1905) — писатель, выходец из дворян Петербургской губернии; сын штабс-капитана. Окончил петербургскую Введенскую гимназию. Учился на юридическом факультете Петербургского университета. Всю жизнь бедствовал, периодически зарабатывая репетиторством и литературным трудом. Покончил жизнь самоубийством. В 1896 г. в газете «Биржевые ведомости» опубликовал первую повесть «Среди бед и напастей». В дальнейшем печатался в журналах «Живописное обозрение», «Беседа», «Исторический вестник», «Новый мир», «Русский паломник».
![Лжецаревич](/storage/book-covers/91/91cfd4040a5fec5188c1951bd1a881651c10f664.jpg)
В романе «Лжецаревич» рассказывается об одном из самых трагических периодов русской истории — Смутном времени и о самой загадочной фигуре той эпохи — Лжедмитрии I.
![Розы и тернии](/storage/book-covers/6f/6f5db7d8f8ec55fc1488032c75a1fe8a1e37d474.jpg)
Николай Николаевич Алексеев (1871–1905) — писатель, выходец из дворян Петербургской губернии; сын штабс-капитана. Окончил петербургскую Введенскую гимназию. Учился на юридическом факультете Петербургского университета. Всю жизнь бедствовал, периодически зарабатывая репетиторством и литературным трудом. Покончил жизнь самоубийством. В 1896 г. в газете «Биржевые ведомости» опубликовал первую повесть «Среди бед и напастей». В дальнейшем печатался в журналах «Живописное обозрение», «Беседа», «Исторический вестник», «Новый мир», «Русский паломник».
![Грозное время](/storage/book-covers/2a/2a99ae75be2370b44b827ee5a51e2a527ce6e7a1.jpg)
В начале нашего века Лев Жданов был одним из самых популярных исторических беллетристов. Его произведения, вошедшие в эту книгу, – роман-хроника «Грозное время» и повесть «Наследие Грозного» – посвящены самым кровавым страницам русской истории – последним годам царствования Ивана Грозного и скорбной судьбе царевича Димитрия.
![Ушаков](/storage/book-covers/76/76cbec84a1d89f427f518327f5056c2094cf8506.jpg)
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
![Герасим Кривуша](/storage/book-covers/26/269d4d689fb27e4a99243c11280f1d73777e8adf.jpg)
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
![Воскресшие боги, или Леонардо да Винчи](/storage/book-covers/08/084db773518ae8fd67662684257466f58b18d35d.jpg)
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
![Рембрандт](/storage/book-covers/2c/2cbc8b16807ad71c9f68b0035c4d6c2f0b1e7856.jpg)
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
![Сигизмунд II Август, король польский](/storage/book-covers/98/985c52ba8ce0ef38242101ec25ede01afe0b7fd8.jpg)
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.