Брат мой Каин - [50]

– Ты действительно хочешь помочь бедной Женевьеве или только берешь с нее деньги? – спросила она немного спокойнее.

Лицо сыщика сделалось белым, как полотно. Последние слова Эстер задели его за живое. Несмотря на все недостатки Уильяма, она нисколько не сомневалась в том, что он никогда так не поступит. Возможно, ей не следовало этого говорить. Однако он сам столь же нелестно отозвался о ее профессии.

– Извини, – сказал Монк, как будто через силу. – Мне не приходило в голову, что на этот раз я могу услышать от тебя что-нибудь полезное. Что ты собираешься сообщить? – Он с рассеянным видом повесил плащ медсестры на спинку одного из стульев.

Теперь уже Эстер почувствовала себя глупо. То, что ей удалось выяснить, могло оказаться не таким уж и важным. Что, если он тоже об этом знал? Тяжело вздохнув, мисс Лэттерли посмотрела сыщику в лицо, встретившись с холодным неподвижным взглядом его серых глаз, исполненных гнева.

– Лорду Рэйвенсбруку кажется, что Кейлеб не мог причинить Энгусу зло, – начала она. – Каким бы жестоким он ни был, Энгус – его брат, и они росли вместе, разделяя друг с другом одиночество и тоску по умершим родителям. Но он считает так, потому что любит их и просто не способен заставить себя думать иначе. Он уже потерял первую жену и родителей мальчиков, а теперь Энид тяжело заболела, да еще Энгус пропал…

Монк пристально смотрел на девушку, ожидая, когда она закончит.

Ее голос казался очень тихим даже ей самой:

– Но Женевьева убеждена, что Кейлеб убил ее мужа. Она рассказала, что Энгус однажды пришел домой с несколькими ножевыми ранами, о которых больше никому не известно. Она не стала вызывать врача – он стыдился их. По-моему, именно поэтому Женевьева ничего не сказала тебе. Она не желает, чтобы кто-нибудь решил, что Энгус не мог постоять за себя или оказался трусом. Энгус… – Эстер замялась, не зная, как ей лучше выразить собственные мысли, как сделать их более доходчивыми. Она уже успела представить язвительный ответ Уильяма, прежде чем заговорила снова. – Энгус любил Кейлеба, – поспешно добавила она. – В детстве они дружили. Возможно, их взаимная привязанность существовала до сих пор и Энгусу казалось, что брат никогда не поднимет на него руку. Может быть, он даже считал себя виноватым, потому что ему удалось добиться в жизни успеха, а Кейлебу – нет. Вероятно, по этой причине он постоянно навещал его – чтобы попытаться помочь ему ради успокоения собственной совести. А жалость иногда воспринимается очень тяжело. Она способна разъесть душу куда как больше, чем ненависть или безразличие, с которыми к тебе относятся.

Монк долго смотрел на собеседницу, не говоря ни слова, и та тоже не отводила глаз, отвечая ему столь же пристальным взглядом.

– Может быть, – проговорил детектив наконец. Ему впервые удалось составить представление о переживаниях Кейлеба, о том взрыве злобы, который, возможно, подтолкнул его к насилию. – Этим, наверное, объяснялось то, почему Энгус не бросил брата на произвол судьбы, чего тот, похоже, вполне заслуживал и сам желал, и почему Кейлеб оказался настолько глуп, чтобы убить единственного на свете человека, который о нем заботился. Однако это не поможет мне найти Энгуса.

– Если его убил Кейлеб, ты, по крайней мере, будешь знать, где искать, – заметила мисс Лэттерли. – Тебе больше не понадобится тратить время, выясняя, имел ли Энгус тайную любовницу или карточные долги. Он, наверное, на самом деле был таким порядочным, как может показаться, но даже если это не так, тебе не надо до этого доискиваться, а тем более сообщать об этом Женевьеве или лорду Рэйвенсбруку. Они оба считают его абсолютно безупречным человеком. В их представлении он всегда оставался честным, великодушным, терпимым, преданным и исключительно порядочным. Он читал детям книжки, дарил жене цветы, любил петь хором возле рояля и умел неплохо запускать воздушного змея. Если он погиб, разве для них недостаточно одной этой потери? Ведь ты не станешь докапываться до его слабостей просто ради чистой истины?

– Ради чистой истины я занимаюсь совсем не этим, – ответил Монк, и лицо у него исказилось от раздражения и гнева. – Ради чистой истины мне хочется узнать, что с ним случилось.

– Он отправился в Ист-Энд навестить брата, который убил его в приступе жестокости, к чему у него давно наблюдалась склонность! Спроси кого угодно в Лаймхаусе, его там все боятся! – поспешно продолжила Эстер. – Я сама видела двоих из тех, кто стал его жертвой, – мальчика и женщину. Энгус в какой-то момент начал слишком настойчиво ему возражать, и Кейлеб убил его либо случайно, либо намеренно. Тебе нужно доказать это в интересах справедливости. Тогда Женевьева узнает, что произошло, и ее сердце, наконец, успокоится, а сама она решит, как ей поступать дальше.

– Я сам знаю, что мне делать, – коротко бросил Уильям. – Только весь вопрос заключается в том, как это делать. Может, ты настолько умна, что сумеешь подсказать мне и это?

Медсестра с удовольствием ответила бы ему столь же сжато и блестяще, однако в голову ей не приходило ничего подходящего, и прежде чем она успела обдумать, что ей все-таки сказать, в дверь кто-то негромко постучал.