Брат Каина - Авель - [13]

гроб вынесли из церкви, выкопанная могила уже до краев наполнилась водой, как чаша. Гроб пришлось утопить, а чтобы не всплывал - придавить его сверху каменным жерновом с мельницы расположенного неподалеку порохового завода "Гогенцоллерн"".

Альцгеймер.

Всю зиму Авель пролежал с воспалением легких и только на майские праздники вышел из дому: яркий свет, движение талой воды в канализационных коллекторах, бронзовые решетки и ощущение свежести, пересиливающей затхлость.

Думал: "Господи, как же весело! Веселящий газ!"

Наблюдал за открытием навигации, когда трехпалубный дредноут тяжело разворачивался на рейде, надрывно гудел, выпуская в небо потоки густого, вонючего дыма, образовывал водовороты, поднимал со дна дохлятину, бурую траву и утопленные еще во время войны транспортные ковчеги с хлебным мякишем.

"10 ноября 1908 года, совершая маневр при заходе в Кронштадтскую бухту, подорвался на глубинной мине и затонул эскадренный броненосец "Князь Константин". Тогда все произошло в считанные минуты на глазах у пятитысячного крепостного гарнизона. Рогатый, заросший илом и лишаями чугунный шар на какое-то мгновение всплыл, совершенно уподобившись при этом морскому животному - аспиду Велиару, затем опять ушел под воду, чтобы через мгновение изойти к низкому осеннему небу столпом, разбрызгивающим горящую нефть, человеческие останки и куски клепаной обшивки. В результате происшедшего впоследствии оверкиля, переворота судна на 180 градусов, и мощнейшего взрыва всего боекомплекта, никого из экипажа "Князя Константина" спасти не удалось".

Братья катались на санях с построенной на бульваре ледяной горы.

Гора достигала пяти метров в высоту.

Дворники рассказывали, что раньше, еще до революции, с момента наступления снежного времени года из разных мест города на Красную площадь свозили сотни возов снега. Здесь для его уничтожения были возведены специальные печи. И вот с утра до позднего вечера Красная площадь была окутана смрадным паром от тающего грязного снега и густым черным дымом от горящих дров в топках печей-радиаторов. Одна из таких печей стояла на Лобном месте, каменном возвышении, что недалеко от Васильевского спуска.

Здесь внизу, в пещере, хранились мощи святого Василия Блаженного.

Это Гаввафа - возвышение, каменный помост, имеющий также и греческое название - лифостротон, иначе говоря, горнее место, кафедра, с которой прокуратор обращался к народу.

У костров, разложенных на обледеневшей брусчатке площади, грелись многочисленные бесноватые, нищие, по большей части из замоскворецких притонов, и юродивые паломники, пришедшие сюда издалека - с Водлозера, с Онеги, с Соловков, с Анзера и из Комельского леса, чтобы помолиться перед Казанской иконой Божией Матери.

Кланялись с упованием, кланялись.

Домой Авель вернулся поздно вечером.

В подъезде было темно и сильно пахло забитым, давно нечищенным мусоропроводом.

Пришлось подниматься на ощупь, обнаруживая в поисках скользких, змеевидных перил дверные ручки, кнопки звонков и наглухо закрашенные оконные задвижки. Казалось, что гул шагов нарастал, пробивался подобно водопаду по лестнице, превращался в выдирающий из шелушащихся ушей гнойные пробки шип с пленки к звуковому кинофильму, и проваливался в подвал. Наступала гробовая тишина.

На мостовой мокли разорванные во время обыска книги. Это было, как осенью во время листопада, когда можно было собирать напитавшиеся водой, желтые до проступившего на буквицах золота свитки и читать в неверном свете уличных фонарей набранные свинцом главы из "Книги Премудрости": "Был человек на земле Уц, имя его - Иов, и был сей человек непорочен, справедлив, богобоязнен и удалялся ото зла".

В ходе трехчасового обыска было обнаружено "Повествование о жизни отца на Котласском лагпункте с приложением подробного описания его смерти, наступившей 26 ноября 1948 года в результате обострения милиарного туберкулеза".

На вопрос: "Кто является автором "Повествования"?" - Авель ответил, что автором является он. Каин же ответил, что доподлинно не знает, но допускает мысль, что это может быть его брат - Авель.

Потом Каин рассказал следователю, как еще в детстве они с братом сидели на берегу Воронежа и курили завернутые в газету сухие вонючие листья, а день медленно угасал, растворялся красными отблесками в замерзающей по заставленным лодочными сараями берегам воде.

"Да какое мне до этого дело!" - кричал следователь.

Брат давал показания на брата.

Брат принуждал брата к богохульству.

Силою Честнаго Животворящего Креста Господня брат исцелял брата от гнойного перитонита.

Брат сочувствовал брату, подвергнутому наказанию плетьми за злодеяние, которого он не совершал.

Брат посылал брата на верную гибель.

И брат принимал мученическую смерть.

Потом следователь рассмеялся, обнаружив при этом далеко выступающую вперед нижнюю челюсть, и попросил Каина описать внешность брата. Перестал смеяться.

"Как описать?" - "Как? Как? Так и опиши!" - "Я не умею" - "Не умеешь, сейчас мы тебя научим".- Следователь размахнулся и со всей силы ударил его по лицу. Каин упал, а из носа пошла кровь. "Я забыл, как он выглядит, ведь я давно его не видел!" Следователь достал из ящика стола пистолет, снял его с предохранителя и приставил ствол ко лбу Каина: "Ну что, вспомнил?" Конечно, конечно, ему было так неприятно и даже глубоко унизительно задавать этот вопрос, прозвучавший скорее лениво-флегматично, нежели устрашающе. "Вот такая у нас, черт побери, работа". Почувствовал себя крайне неловко, ведь в свое время закончил юридический факультет Ленинградского университета, даже подавал надежды, был приглашен в аспирантуру, имел научные публикации, но, оказавшись однажды в "подземелье", так и остался при нем Кербером. Как-то все глупо получилось!