Брат и сестра - [2]
— Ты здоров ли, мой ангел? Что ты такой скучный? Что с тобою?
— Нет, ничего, я здоров, нянечка… — уклончиво отвечал ребенок.
— Полно, скажи, Павлушенька, что с тобою? — настойчиво спрашивала нянька.
— Ах, няня, — вдруг решительно заговорил мальчик, — как бы я хотел быть красивым и не горбатым. Все бы меня любили и ласкали, как и Нину. А теперь надо мной лишь смеются. Иду по улице — останавливаются. Другой раз мальчишки бегут и кричат: горбатый, горбатый… А я-то чем же виноват. Даже Нина и та…
Павлуша умолк и тяжело вздохнул.
— Опять ты за старое… — проговорила старушка, отирая украдкой слезу. — Что же делать, если у тебя есть недостаток. Ты это сам знаешь, а обращать на это внимание нечего. Будь ласковый, добрый, прилежный, и поверь, милый, кто тебя узнает, — тот полюбит.
Задумчиво устремив на няньку свои красивые глаза, слушал мальчик. Он понимал, что она говорила, и ему становилось как-то отраднее на душе. Только чтобы успокоить Павлушу, говорила няня: «Будь добрый, ласковый, прилежный». Старушка знала, что ее дорогой воспитанник последним поделится с первым встречным, что он пожалеет и приласкает самое ничтожное беззащитное животное. Много раз слышала нянька, как учительница Павлуши говорила тетке: «Я не видела ребенка прилежнее, послушнее и внимательнее Поля».
III
Весело шумит самовар на столе в столовой. Кругом так чисто, светло и уютно. Нина и Павлуша сидят с теткой и пьют чай.
— Ниночка, что с тобой? — вдруг спрашивает тетка, пристально посмотрев на племянницу.
У девочки щеки разгорелись, глаза блестели, и она еле дотрогивалась до чаю.
— Голова болит, тетя, глотать больно, — отвечает Нина и прижимает руки к горячей голове.
— Что с тобой, милая моя? — испуганно говорить нянька. — Поди, ляг скорее, разденься. Барыня, надо за доктором скорее послать, — шепотом обращается старушка к тетке.
Девочку уложили в постель. Жар у неё становился все сильнее и сильнее. Она металась, бредила, на теле выступила сыпь.
Приехал доктор и, внимательно осмотрев больную, сказал, что у ней оспа.
Сильно плакал и горевал Павлуша. Несмотря на все просьбы и мольбы оставить его с сестрою, — мальчика удалили на время из дома.
Долго прохворала Ниночка, наконец ей стало лучше, и доктор даже позволил встать с постели. Девочка оделась и пошла к тетке.
— Ах, как тебя изуродовала оспа! — воскликнула неосторожная женщина, при виде племянницы.
Нина подошла к зеркалу. Действительно, все её хорошенькое личико было покрыто глубокими ямками. Горько зарыдала девочка, и ей стало хуже.
Однако, несмотря на всю опасность, Нина все же поправилась.
Много дней, много вечеров провела девочка с няней.
Тетка меньше стала обращать внимания на племянницу, никогда не брала ее в гости, а если кто из её знакомых и видел Нину, то уже не восхищались ею, а только говорили с сожалением: «Бедная девочка».
Теперь только поняла Нина, кто искренно любил ее, и сознала, как она часто бывала несправедлива. Девочка с нетерпением ожидала Павлушу, который уехал с родными в деревню. Она уверена была, что мальчик будет любить ее и такою.
Вернулся Павлуша и увидел сестру. Ему стало так больно, так тяжело, что, казалось, и не перенести такого горя.
Сдерживая слезы, подошел он к девочке:
— Нинуся, милая, я еще больше буду любить тебя, — тихо проговорил он.
Девочка сконфуженно наклонила голову и заплакала.
— Мне было очень скучно без тебя, Поль, — наконец сказала она, ласково посмотрев на брата.
