Брат братом силён - [9]

Да, ради победы мы работали. На целый год раньше срока пустили свой завод.

Здесь мне хочется привести выдержку из книги Н. С. Патоличева «Испытание на зрелость»:

«Челябинский металлургический завод качественных сталей становился крупным комплексным предприятием, с полным металлургическим циклом, со своей сырьевой базой, электроэнергией. И как быстро, действительно по-военному, при огромных усилиях и напряжениях всего коллектива вырос этот замечательный и чрезвычайно важный для страны завод».

Да, тут был наш фронт, и поэтому все мы трудились по-военному. Нормой того времени было 200 процентов, а на сооружении наших прокатных станов зародилось патриотическое движение стахановцев-тысячников. Они выполняли за смену по семь, восемь и даже десять норм. На строителей равнялись и эксплуатационники, ведь мы трудились с ними бок о бок — вместе монтировали прокатное оборудование, опробовали его, готовили к напряженной работе.

В то время все понятия о возможном и невозможном были опрокинуты. Александр Николаевич Комаровский, возглавлявший тогда нашу стройку, в своей книге «Записки строителя» вспоминал:

«Конечно, такие сроки строительства могли быть осуществлены только в результате подлинного трудового героизма всего коллектива, понимающего, как нужна качественная сталь для фронта. Может быть, это звучит парадоксально, но даже сейчас, в дни мирного строительства, при неизмеримо лучшем снабжении, более высокой механизации работ, было бы очень трудно в такие сроки создать на голом месте комплекс металлургических цехов, реально выдающих качественную продукцию».

Заводчане, строители и монтажники совершали трудовой подвиг. У реки Миасс одни за другим поднимались корпуса огнедышащего гиганта. Руководители завода и стройки издали такой приказ:

«Рабочий, досрочно выполнивший десятидневное задание с оценкой не ниже «хорошо», сокративший заданный срок на три дня и более, получает за наличный расчет: шесть метров х/б ткани, одну пару парусиновых ботинок, одну пару белья, две пары носков, трусы, майку, 10 штук лезвий для безопасной бритвы и один кусок туалетного мыла».

Работница-женщина имела право приобрести шесть метров ткани, хлопчатобумажное платье и босоножки, две пары трико и чулок, кусок туалетного мыла. Молодые рабочие ФЗО получали эти же товары бесплатно. Так в ту пору мы жили, так трудились.

И вот спустя два месяца после ввода в строй первой электропечи, 19 июня сорок третьего, мы пустили прокатный стан «800», а 19 июля еще один — «350». Никогда не забыть дни отгрузки первых тонн нашего челябинского проката на танковый завод, многолюдные митинги в цехах, полные горячего патриотизма речи рабочих и инженеров, принявших обязательство — трудиться по-фронтовому!

Всей сложной и хлопотливой пусковой работой руководил опытный инженер-прокатчик, начальник нашего цеха Давид Леонович Ротенберг. В эти же дни он перевел меня на новый стан. Здесь я проработал до конца войны и несколько послевоенных лет. Вспомнить, конечно, есть что!

На стане «350», как и на других, я был старшим сварщиком металла, трудился уже по одиннадцатому разряду.

Грели мы тогда металл углем в методической печи, много его сжигали на колосниках, потом перешли на смолу. Грязные ходили, как черти, особенно во время ремонта. На ногах — деревянные чуни, подшитые брезентом, другая обувь просто не выдержала бы смолы. И только после войны, в конце сорок восьмого года, перешли на газ.

Бригада моя состояла из людей разных национальностей, в ней было пятеро армян, столько же казахов, один узбек, несколько русских. Одним из самых опытных сварщиков был Давыд Иванович Петров — рослый, крепкий мужик. Золотые руки у него! Когда брался за дело, залюбуешься. Не случайно после войны он одним из первых на заводе был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда.

Как-то в цехе появился Иван Федорович Тевосян. Первым делом зашел в столовую, остановился возле первого столика, поинтересовался:

— Как кормят, товарищи?

— Хуже некуда! — ответил один из прокатчиков: — Ты-то кто будешь, чтоб тебе докладывать?

— Нарком черной металлургии.

— Виноват, товарищ нарком!

— В чем ваша вина? — улыбнулся Тевосян. — Если кормят плохо, виноваты начальство и повара. Вот с них и спросим…

Нарком отправился на рабочие места. Услышав родную речь, он подошел к нашему участку. Вартан Осепян, обрадовавшись встрече с наркомом, говорил без умолку, широко жестикулируя руками. Я заметил, что Иван Федорович время от времени внимательно посматривал на меня. Что ему рассказывал Вартан, я не знал. «Неужели жалуется? — подумал. — Чем обидел?» Поговорив со сварщиками, нарком направился ко мне. Я был ни жив ни мертв.

— Большое спасибо вам, Иван Александрович! — добродушно улыбаясь, с заметным акцентом сказал Тевосян.

— За что спасибо-то? — растерялся я.

— За вашу русскую доброту! Я встретил своих земляков. Они очень хвалят вас, говорят, что относитесь к ним, словно брат родной. Здесь, на Урале, зимы вон какие холодные. Вам, волжанам, и то трудно, а каково — закавказцам? И правильно, что вы заботитесь о них, согреваете своим душевным теплом…