Браслет - [42]

       - Ну как? Вопросы задаю...

       - Это понятно. Как тебе он отвечает: голосом, телепатически, или как-то ещё?

       Я объяснил.

       - Наверное, это не всегда удобно, - задумчиво сказала Настя. - Ты можешь поменять ему программу.

       - Как?

       - Прикажи, чтобы он отвечал или чьим-либо голосом по твоему выбору, или вообще передавал информацию только телепатически. - Она стала собирать посуду на поднос. - Ты наелся?

       - Хо! - довольно сказал я, откидываясь на спинку кресла. - Спрашиваешь! Готовишь ты божественно!

       Она смутилась:

       - Не суди по одному блюду. Чай-то будешь?

       - А то как же? Без чаю и дела нет!

       - Тогда я сейчас, - загадочно улыбнулась она и вышла на кухню, оставив меня одного.

       Глаза мои обежали комнату и остановились на стопке пластинок, лежащей на соседнем столе, старшем брате того, что стоял передо мной. Я сладко потянулся, встал, подошёл к нему и бережно взял один конверт. На нём значилось: "Электрик Лайт Очестра. Оут Оф Зе Блю". Вещь! Какая же Настя умница!

       Я оглянулся в поисках чего-нибудь похожего на проигрыватель, но не обнаружил ничего. Жаль!

       Ну ничего, потерпим до дому.

       - Желаешь послушать? - Настя появилась так неожиданно, что я даже вздрогнул. - Испугала? - улыбнулась она.

       Я смутился:

       - Ходишь, как кошка...

       Она подошла к книжному шкафу и открыла одну из его створок:

       - Прошу!

       Я обомлел: в шкафу уютно расположилась целая аудио-система.

       - "Акай", - прочитал я и удивлённо присвистнул.

       - Ну давай, чего ты? - Настя открыла крышку проигрывателя и протянула руку за пластинкой.

       Игла неспешно опустилась на диск, и комнату заполнили упругие ритмы давно не слышанной мелодии.

       Кассета с записью этого альбома появилась у меня буквально сразу же по его выходу, но пробыла недолго: то ли кто-то из моих друзей-меломанов "позаимствовал", выражаясь мягко, то ли сам потерял, что для меня совершенно не свойственно. И вот - чистейшая запись, богатейшее звучание!

       Вид у меня, наверное, был обалдевший. Настя смотрела на меня и улыбалась.

       - Нравится? - перекрикивая музыку, спросила она.

       В порыве чувств я подошёл к ней и обнял за талию. Она густо покраснела, но не сопротивлялась. Это придало мне смелости, я мягко притянул её к себе и наши губы сами нашли друг друга. Потом она легонько отстранилась, опустив глаза, но из объятий не вырывалась.

       - Не надо... - услышал я сквозь грохот музыки. - Так сразу...

       Я не нашёл, что ей ответить, и только счастливо смотрел на неё.

       Первая вещь тем временем на пластинке закончилась и Настя всплеснула руками:

       - Ой! А чайник-то! - И, мягко высвободившись, убежала на кухню.

       Голова моя пошла кругом, ноги отказывались держать и я опустился на диван. По душе текла сладкая патока.

       Настя долго не появлялась. Наконец, дверь распахнулась и она, раскрасневшаяся, вошла в комнату, неся перед собой поднос с бокалами, над которыми поднимался ароматный пар. Запах мгновенно распространился по комнате и приятно щекотал ноздри.

       - И это ещё не всё! - лукаво играя глазами, шепнула она и опять выпорхнула из комнаты.

       На этот раз на подносе оказался великолепный торт.

       - Без меня?! - раздался возмущённый писк. Уши Лори мгновенно выросли над столом.

       - А мы на тебя и не рассчитывали! - улыбнулась Настя, появляясь вновь.

       Но тот нахально заявил:

       - Ещё чего!

       Настя стала резать торт на куски, смущённо поглядывая на меня. Я не мог отвести от неё глаза: до чего она была хороша! Румянец, выступивший на её щеках, придавал лицу неповторимую нежность, сравнимую разве что с теми розами, что теперь стояли на столе.

       Я поймал её взгляд и мысленно проговорил:

       "Настенька, я тебя люблю!"

       Она вспыхнула и, быстро опустив глаза, ответила тем же манером:

       "Я тоже..."

       Руки её не слушались, она никак не могла справиться с тортом: он крошился, разваливался на куски, один из них даже свалился с подноса на стол.

       Лори ужасно нервничал, наблюдая за её манипуляциями, и беспокойно ёрзал на кресле: делёжка-то затягивалась! Потом до него вдруг будто бы что-то дошло. Он внимательно оглядел нас подозрительным взглядом и всплеснул своими игрушечными лапками:

       - Ну так и есть! - Он покачал ушастой головой и заявил: - Вас нельзя оставить одних ни на минуту!

       Настя треснула его чайной ложкой по лбу:

       - Не лезь не в своё дело!

       - Ах, вот ты как?! - завопил тот и, схватив наугад первый попавшийся кусок торта, бросился бежать, нещадно соря им по полу. Возле своей двери он остановился и, с видом оскорблённого достоинства, процедил: - Я знал, что этим всё кончится!

       И, высоко подняв голову, отчего уши закрыли всю его спину, медленно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

       - Ах-ах-ах! Лори в печали! - съязвила Настя. - И ты ещё говоришь, что это не ревность?

       - Вижу... - невпопад ответил я, смотря ей в глаза и зачарованно улыбаясь. В ту минуту мне не было абсолютно никакого дела до Лори.