Брак по завещанию - [39]

— Посмотрим.

В течение последующих полутора недель, переложив часть своих обязанностей на Жози, Сэм успокаивал себя тем, что это все-таки гораздо легче, чем управление гостиницей.

Он не ожидал, что она так живо заинтересуется его работой. Поначалу она вела себя очень робко, как бы стесняясь, что вмешивается не в свое дело, но, убедившись, что он охотно отвечает на все вопросы, она с каждым днем проникалась все большим интересом к его делам. Неожиданно для себя он понял, какое это удовольствие — разделить с Жози свой восторг и восхищение произведениями того или иного мастера. Когда он не был занят перекрашиванием потолка в холле или распределением постояльцев, его неудержимо влекло в библиотеку поговорить с ней, объяснить, что, как и почему делается в его бизнесе, развлечь рассказами о ремесленниках и художниках, которых ему доводилось встречать во время своих разъездов.

Все это забавляло Жози, отвлекало от печальных мыслей, ему было приятно видеть, как загораются восторгом ее глаза. Ему нравились ее вопросы и звучавшая в них неподдельная любознательность.

Он поймал себя на том, что чуть было не объявил: «Я мог бы тебе это показать», когда говорил об одной тайской деревушке, куда попал в поисках особо тонкой пряжи. Однако, хотя он и подавил свой порыв, ему бы хотелось отвезти ее туда. И не только туда, но и в Гонконг, и на остров Бали. Больше всего он желал видеть выражение ее лица при первой встрече с теми местами, которые стали ему так близки.

Но, увы, не суждено — он никогда не поедет туда вместе с ней.

Их брак продлится не долгие годы, а всего лишь несколько коротких месяцев, потому что их связал расчет, а не любовь. Он даст их ребенку свою фамилию, а Жози — моральную поддержку в трудный для нее период. Обеспечит ей надежное материальное положение в будущем.

Себя же он навязал ей лишь на время.

Это все временное. Она знала, что на жизнь рядом с Сэмом ей отпущено несколько недель, может, несколько месяцев. Не больше. Она не питала по этому поводу никаких иллюзий.

Вот только бы заставить сердце подчиниться голосу разума. Оно начинало учащенно биться всякий раз, как Сэм входил в комнату, а тело становилось таким податливым в его ночных объятиях. Даже разум стал постепенно подводить ее, услужливо подыскивая причины его неравнодушия.

Нет, в такое поверить невозможно.

Но она не могла совладать с собой.

Она спрашивала себя: зачем Сэму приходить к ней каждую ночь и держать в своих объятиях, если он не любит ее? И отвечала самой себе, что он считает своей обязанностью находиться рядом с ней на тот случай, если она позовет на помощь. Но ведь он мог бы поставить себе раскладушку. Или воспользоваться сотовым телефоном.

Он мог бы так сделать. Но не сделал.

Сэм мог бы коротко ответить на ее вопросы о том, что он импортирует и кто производит импортируемые им товары. Вместо этого он, придвинув стул к ее кровати, пустился в живописные рассказы о Сингапуре и Шанхае, о Хоккайдо и Бали.

Почему?

И ее сердце начинало петь от радости, а разум позволял надеяться.

Если она ему безразлична, тогда почему он так расстроился, застав в кухне Курта, с которым они вместе пили кофе? Сэм как раз спустился вниз после того, как заново застеклил крышу над номером «Анна». При виде гостя он остановился в дверях как вкопанный, и вместо обычно приветливой улыбки на его лице появилось угрюмое выражение.

— Какого черта ему здесь надо?

Жози, которой Курт подробно рассказывал о своей пастве, перестала улыбаться и недоуменно посмотрела на Сэма, удивленная его ожесточенным тоном.

— Просто пришел меня проведать.

— Я хотел попросить ее кое-что для меня напечатать, — честно признался Курт.

Судя по всему, отсутствие такта также оставалось одной из постоянных черт его характера.

— Нет, — отрезал Сэм.

Курт непонимающе смотрел на него.

— Но… Она только что пообещала все напечатать.

— Она не будет этого делать.

— Но…

Сэм не дал ему договорить. Ткнув пальцем в лежавшие перед Жози бумаги, он сказал, обращаясь к ней:

— Отдай их ему.

— Перепечатка много времени не отнимет. Я быстро все сделаю, — возразила она.

Вообще-то, у нее не было ни малейшего желания печатать эти бумаги для Курта. Она не виделась с ним целый месяц, с тех самых пор, как в последний раз что-то ему перепечатывала, и начала потихоньку осознавать, что ей и без него очень хорошо. Но что-то в тоне Сэма, в том, как собственнически он смотрел на нее, задело ее, разбудив дух противоречия.

Или он ревнует? Нет, этого не может быть.

— Отдай их ему, — процедил Сэм сквозь зубы.

Он стоял, держа руки по швам, но пальцы его сжались в кулаки. Того гляди свернет Курту шею.

Она взяла бумаги и протянула их Курту.

— Извини, но у меня вряд ли найдется сейчас свободная минутка.

Курт смотрел то на нее, то на него, явно озадаченный безмолвным, но чрезвычайно оживленным диалогом между обычно невозмутимой Жози и ее новоиспеченным мужем.

— Но ведь ты просто сидишь здесь без дела, — удивленно сказал он.

Не надо было ему этого говорить.

Прежде чем Жози удалось подняться со стула, Сэм был уже посередине комнаты. Она едва успела преградить ему дорогу.

— Мне кажется, у Сэма есть для меня задание, — обратилась она к Курту. — Я же говорила тебе, что работаю на него. Очень мило, что ты заглянул, но нам пора приступать к делу.