Брак на пари - [100]

— Дело не в том…

Портьеру отодвинули, и перед Эммой предстал хмурый Колин.

Он увидел, что она шмыгнула за портьеру, и, когда прошло несколько минут, а она все не появлялась, начал беспокоиться. Увидев ошеломленные лица Эммы и Робина, он понял, что прервал конфиденциальный разговор.

— Сент-Моур, как я рад вас видеть, — радостно сказал Робин. — Я думал, что Эмма здесь одна.

— Нет, — ответил Колин.

— Вот и отлично, — по-товарищески кивнул ему Робин. — А то мне надо возвращаться к игре. Орсино, наверное, удивляется, куда я делся.

— Робин! — протестующе воскликнула Эмма.

— Сначала объясни, что происходит, — потребовал Колин.

Робин посмотрел на Эмму, словно спрашивая, что можно говорить, а что нет.

Колин побелел он гнева. Эмма прикусила губу, не зная, как быть.

— Не беспокойтесь, — сказал Робин, пытаясь примирить мужа и жену. — Я обо всем позабочусь.

И, не дожидаясь, пока Колин или Эмма выразят в этом сомнение, вошел в залу.

В коридоре было пусто и тихо. Эмма смотрела в пол.

— Он, видите ли, обо всем позаботится! — сдавленным голосом проговорил Колин. — Тебя что-то расстроило, и ты обратилась за помощью к этому… этому мальчику?

Как ему объяснишь? — думала Эмма.

— Что у тебя было с Орсино? — жестко спросил Колин.

— У меня с Орсино? — Эмма попыталась придумать какую-нибудь невинную отговорку, но ей ничего не пришло в голову. — Он… знакомый Эдварда. Когда я увидела с ним Робина, я испугалась, что он… Но я ошиблась, — торопливо добавила она, опасаясь, что Колин потребует разъяснений.

Колин же был в ярости, и одновременно ему было очень больно. Она доверилась брату, а не мужу.

— Я устала, — сказала Эмма, отводя глаза. — Поехали домой.

— Нет, сначала ты расскажешь мне, что происходит.

— Я же говорю, что ничего не происходит.

— И ты думаешь, что я этому поверю?

— Ты хочешь сказать, что я лгу? — вспылила Эмма.

— Ты что-то скрываешь.

— Но тебя это не касается.

— Меня касается все, что касается тебя! — крикнул Колин. — И я желаю знать правду, Эмма! Расскажи мне сейчас же!

Эмма вздернула подбородок:

— Ты ничего не добьешься тем, что будешь на меня кричать в игорном доме.

Колин понял, что потерял контроль над собой, и постарался взять себя в руки.

— Я хочу домой, — повторила Эмма.

Она отодвинула портьеру и пошла к выходу. Колину ничего не оставалось, как идти следом. Он чувствовал на себе заинтересованные взгляды, особенно взгляд наблюдательных черных глаз человека, сидевшего за угловым столиком.

Глава 12

Лакей открыл дверцу модного ландо Эммы и подал ей руку. Она спустилась по ступенькам и приготовилась войти в свой дом. Эмма возвращалась от свекрови, которая выразила полное одобрение ее планам заново отделать Треваллан, хотя и сказала:

— Сама я никогда не любила там жить — сплошные сквозняки и страшная скука.

Сколько еще ей предстоит притворяться, что она ведет обычную жизнь светской женщины? Все мысли Эммы были заняты дилеммой Орсино. Ее неумелые попытки выяснить, почему он приехал в Англию, окончились неудачей. Все планы, как его обезвредить, имели непреодолимые изъяны. А время шло.

По ночам Эмме снились ужасные сны, в которых Колин из ласкового, любящего мужчины превращался в холодного монстра, и Эмма знала, что они уже никогда не будут близкими людьми. Она просыпалась, обливаясь потом, и поначалу радовалась, что одна в постели, а потом принималась плакать.

Кто-то тихонько кашлянул. Эмма подняла голову и увидела Клинтона, который дожидался ее в открытых дверях дома, стоя неподвижно, как часовой. Он кашлянул, чтобы привлечь ее внимание. Сколько можно стоять, задумавшись, посреди улицы? — как бы говорил он.

— Добрый день, миледи, — сказал он. — Вас ждет леди Мэри Дакр.

Эмма быстро поднялась по ступеням и вошла адом, на ходу стягивая перчатки. Ей безумно надоела болтовня леди Мэри о том, сколько ей еще придется носить траур, и о новом платье, которое ей обещала сшить мать для первого бала, на который ей можно будет пойти. Но надо выполнить долг по отношению к девушке, и это больше нельзя откладывать.

Войдя в гостиную, Эмма закрыла за собой дверь.

— Мне нужно поговорить с вами о графе Орсино, — сказала она без всякой преамбулы.

Леди Мэри посмотрела на нее с удивлением:

— О графе Орсино?

— Вы не должны поддаваться его обаянию, — сказала Эмма.

— Почему?

— Вам не следует с ним общаться.

— Но он очень приятный человек, — возразила девушка. — И остроумный. Он умеет меня рассмешить.

— Он негодяй. Шулер, лжец, распутник. У него совершенно нет совести.

— А я думала, что он ваш друг.

— Я познакомилась с ним в Европе, потому что он навязывал свое общество моему мужу, которого бессовестно обыгрывал в карты. Он никогда не был моим другом.

У леди Мэри был скорее заинтригованный, чем возмущенный вид.

— Мне всегда хотелось знать, что такое распутник.

— Человек, с которым вам не следует иметь дело.

— Да, но почему? Что это значит?

Эмма колебалась. Она не считала, что молодых девушек надо держать в полном неведении о грубой стороне жизни. Таким образом, они могут оказаться во власти тех, кто хочет причинить им зло. Но воспитание леди Мэри не входило в ее обязанности. Она не могла брать на себя роль ее матери.