Брак и мораль - [5]

Тогда же Рассел получил приглашение от ректора Гарвардского универ ситета прочитать курс лекций, но Министерство иностранных дел потребовало, чтобы ему было отказано в выдаче загранпаспорта.

Рассел восторженно приветствовал Февральскую ре волюцию в России и ожидал, что Временное правительство заключит сепаратный мир с Германией, который мог бы стать толчком для прекращения войны. Если бы это произошло, вероятно, не было бы Второй мировой войны, которая явилась, по сути дела, следствием войны 1914–1918 гг. Октябрьский переворот Рассел встретил настороженно, но приветствовал заключение Брестского мира. Эксперимент, затеянный большевиками, очень интересовал его.

Между тем война, принимавшая затяжной характер, втянула в свою орбиту Соединенные Штаты, остававшиеся до апреля 1917 г. нейтральным государством. На Западном фронте появились американские и канадские (среди них было много американцев) войска. Рассел продолжал выступать на собраниях с речами против войны от лица всех недовольных политикой правительства. В начале 1918 г, в левой газете «Трибюнал» появляется статья «Предложение заключить мир со стороны Германии», написанная по просьбе редакции газеты. В статье не было ничего криминального, кроме одной опрометчивой фразы о том, что правительство воспользуется находящимися в Англии американскими войсками в случае антивоенных забастовок. Эту фразу можно было понимать как гротескное преувеличение, но для властей она была как подарок судьбы. Рассел получил повестку в суд по обвинению в оскорблении Его Величества, т. к. неверно истолковал его отношения с Соединенными Штатами Америки. Суд приговорил Рассела к шести месяцам тюремного заключения второй степени, т. е. без права переписки, без права читать и писать, но без привлечения к принудительному труду. Сначала Рассел принял решение суда очень спокойно – он устал от речей, от встреч с людьми и думал, что тюрьма будет своего рода монашеской кельей, где он сможет спокойно обдумать свои будущие философские труды. Но когда он узнал об условиях содержания в тюрьме, его охватил страх. К счастью, удалось с помощью связей добиться смягчения решения суда, и Рассел стал отбывать заключение в тюрьме первой степени, где разрешалось читать, писать и питаться за свой счет. Расселу позволили жить по своему распорядку и писать больше писем, чем положено, но уже через месяц он почувствовал, что ему тяжело переносить одиночество – беседы с друзьями и подругами всегда были для него большим стимулом в работе, – к этому еще прибавилась невозможность совершать прогулки за городом, Рассел пробыл в тюрьме меньше пяти месяцев – он вышел на свободу в конце сентября 1918 г., т. е. раньше срока, за «хорошее поведение» и, конечно, под давлением общественности. Тюремное заключение стало для Рассела водоразделом, за которым начиналась вторая половина жизни. Хотя он все еще был полон энергии и собирался написать несколько философских трудов, но пришел к печальному для себя выводу, что уже не сможет сделать никаких открытий в любимой им математике.

Весной 1920 г. Расселу стало известно, что Советскую Россию собирается посетить делегация Лейбористской партии. Он добился, чтобы его включили в ее состав. Ни для кого не было секретом, что Рассел сочувствует большевикам, а консерваторы и реакционеры, по простоте душевной, даже считали его большевиком. Рассел встретился в Петрограде с A.M. Горьким и с некоторыми представителями университетской интеллигенции. Прибыв в Москву, он сразу попал в Большой театр на оперу «Князь Игорь». Здесь его познакомили с Л.Д. Троцким, и от его острого взгляда не ускользнуло, что тот «глядит в Наполеоны», а его лексикон состоит из банальных фраз. 19 мая он был принят в Кремле В.И. Лениным. Беседа продолжалась более часа. Рассел отметил, что Ленин очень прост в обращении – в нем нет и следа высокомерия Троцкого, что он прекрасно говорит по-английски и очень напоминает одного из кембриджских профессоров своей фанатичной уверенностью в правильности марксистской теории и желанием распространить ее как можно шире. Несколько позднее Рассел был принят Л.Б. Каменевым, тогдашним председателем Моссовета, который показался ему обыкновенным бюрократом.

Члены делегации – как это было принято и позже – проводили время на банкетах, где стол ломился от вин и закусок, и в концертных и театральных залах. Затем делегацию посадили на пароход, который отправился вниз по Волге-реке. Здесь картины страшной нищеты на грани голодной смерти показали Расселу, какой дорогой ценой обходится народу большевистский эксперимент. Сразу после возвращения из России он принялся писать небольшую книгу «Практика и теория большевизма», которая вышла в конце того же года. Настроение, владевшее автором книги, было выражено в двух фразах: «Тот, кто, как и я, верит, что свободный интеллект является главным двигателем прогресса человечества, не может не относиться к большевизму кардинально враждебно, точно так же, как и к римской католической церкви. Надежды, которые поселил в людях коммунизм, достойны восхищения, как и те, что были возбуждены Нагорной проповедью, но их осуществление проводится так же фанатично и, вероятно, принесет так же много вреда».