Брак холостит душу - [3]
Аглае Антоновне на тот момент было тридцать три. По предпочтениям того времени она действительно была красавицей – пухленькое личико, подвижные толстые губы, курноса, но лишь настолько, чтобы быть ещё обаятельнее. Пушкин, конечно, не мог её пропустить, однако Аглая, всегда имевшая возможность выбирать и капризничать, «дала поэту отставку», едва он только начал ухаживания. Самолюбие поэта было задето. Дошло до того, что Пушкин выносил план мести: он начал флиртовать со старшей дочерью Давыдовой, которая, надо сказать, также была прелестна в свои двенадцать. Вот что по этому поводу пишет революционер Якушин в своих «Записках»: «Пушкин вообразил себе, что он в неё влюблен, беспрестанно на неё заглядывался и, подходя к ней, шутил с ней очень неловко. Однажды за обедом он сидел возле меня и, раскрасневшись, смотрел так ужасно на хорошенькую девочку, что она, бледная, не знала, что делать и готова была заплакать; мне стало её жалко, и я сказал Пушкину вполголоса: «Посмотрите, что вы делаете; вашими нескромными взглядами вы совершенно смутили бедное дитя». – «Я хочу наказать кокетку, – отвечал он, – прежде она со мной любезничала, а теперь прикидывается жестокой и не хочет взглянуть на меня». С большим трудом мне удалось обратить всё это в шутку и заставить его улыбнуться». Конечно, это была игра, рассчитанная на Аглаю Давыдову.
История ничем кончилась, Аглая увезла дочерей во Францию, отдала Адель в монастырь (видимо, как слишком сведущую о похождениях матери), а сама вышла замуж за наполеоновского генерала Оранса-Франсуа Себастиани де ла Порта. Пушкин же, отправляя стихотворение в письме брату Леве в 1821 году, оставляет комментарий: «Если хочешь, вот тебе ещё эпиграмма, которую ради Христа не распускай, в ней каждый стих – правда».
Иной имел мою Аглаю
Мансурову
Эпиграмма не имеет точной даты, однако скорее всего, была написана в 1819 году. Крылова – Мария Михайловна – на тот момент была пятнадцатилетней танцовщицей, ученицей балетного училища. Увлечены ею были многие, в том числе и друзья Пушкина – Волконский и Мансуров. Мансуров Павел Борисович – поручик лейб-гвардии конно-егерского полка, товарищ поэта по кружку «Зелёная лампа». В письме от 27 октября 1819 года Пушкин пишет Мансурову в Новгород: «Мы не забыли тебя и в 7 часов каждый день поминаем в театре рукоплесканиями, вздохами – и говорим: свет-то наш Павел! Что-то делает он теперь в Великом Новгороде? Завидует нам – и плачет о Кр… (разумеется, нижним проходом)». Далее в письме идут такие строки: «Каждое утро крылатая дева летит на репетицию мимо окон нашего Никиты, по-прежнему подымаются на неё телескопы и [кое-что ещё] – но увы… ты не видишь её, она не видит тебя». Существуют две версии, о ком именно говорит поэт. По одной из них под «крылатой девой» подразумевается другая танцовщица – Овощникова. Однако схожесть фамилии Марии Михайловны с прозвищем «крылатая дева» делает другую версию не менее правдоподобной.
Казасси Мария Францевна – главная надзирательница Театрального училища Петербурга, где учились и Крылова, и Овощникова, а Ласси – актриса французской труппы в Петербурге, за которой, как и за Марией Михайловной, волочился Мансуров. Несмотря на воздыхания своих друзей по Крыловой, Пушкин увлечен ею не был.
Мансурову
Анне Вульф
Датируется 1825 годом. Впервые опубликовано в «Библиографических записках» в 1861 году. Автографа, однако, не сохранилось.
Анна Ивановна Вульф – дочь помещика из тверской губернии И.И. Вульфа, племянница первого мужа П.А. Осиповой.
Знакомство поэта с Анной случилось в Тригорском у её тети П.А. Осиповой. Обоим тогда было по восемнадцать лет, Анна Ивановна была не только прелестной, но ещё умной и образованной. А Пушкин… Пушкин был собой. В письме брату Льву в 1825 году поэт признавался: «Я влюбился и миртальничаю». Ухаживания Пушкина нашли ответ, однако ответ этот был совсем иного толка, которого, возможно, хотелось поэту. Скорее, это было похоже на очень нежную дружбу, иногда отдававшую флиртом. Пушкин, по всей видимости, надеялся на большее. У них завязалась переписка, и на протяжении семи лет (с 1826-го по 1833-й) они непременно встречались при приезде поэта в Тверскую губернию.
Однако Нетти, как называл Пушкин Анну Ивановну, была девушкой стойкой и честной, хотя в поклонниках у неё недостатка не было. Осенью 1829 года Пушкин пишет своему другу А.Н. Вульфу об очередной поездке в Берново: «Зато Нетти нежная, томная, истерическая, потолстевшая Нетти – здесь. Вы знаете, что Миллер (улан Владимирского полка) – из отчаяния кинулся к её ногам, но она сим не тронулась. Вот уже третий день как я влюблен… Недавно узнали мы, что Нетти, отходя ко сну, имеет привычку крестить все предметы, окружающие её постелю. Постараюсь достать (как памятник непорочной моей любви) сосуд, ею освященный».
