Брачные узы - [54]
Внезапно она вскочила и, встав подле стены лицом к ней, зарядила визгливо и с каким-то странным пафосом, четко проговаривая каждое слово и помогая себе резкими движениями руки с поднятым указательным пальцем:
— А не выходи голая на улицу! А не выходи голая на улицу! А не выходи голая на улицу!
Бессчетное количество раз повторяла она эту фразу, как если бы хотела запомнить ее душой и сердцем, чтобы никогда уже не забыть.
Гордвайля охватил ужас, змеей извивавшийся вдоль позвоночника, холодная испарина выступила на лбу. Он повернул голову к женщинам в другом углу, словно прося помощи, но те как будто совершенно ничего не замечали. Больная сидела там и молча ела из тарелок, расставленных перед ней на столе, в то время как другая женщина гладила ее по голове и, не останавливаясь ни на секунду, что-то ей нашептывала. «Только ест да ест», — подумал Гордвайль отрешенно. Он поднялся и подошел к Франци Миттельдорфер.
— Полно вам, — пробормотал он и взял ее за руку. — Сейчас ведь нужно… Еще немного, и время выйдет. А мы ведь хотели поговорить.
Он боялся посмотреть ей в лицо. Спущенный чулок ее на теплом домашнем тапке неотступно стоял у него перед глазами.
Как послушный ребенок, женщина, не сопротивляясь, позволила ему отвести себя на место. Казалось, она немного успокоилась. И даже улыбнулась сама себе с каким-то удовлетворением.
Гордвайль сказал:
— Вам нужно подтянуть чулок.
— А, чулок! Это все в спешке… не успела их подтянуть как следует. К тому же у меня куда-то делись подвязки. Верно, украли. Тут что ни выпусти из рук, сразу же украдут.
Она наклонилась и нетерпеливым движением подтянула чулок выше колена.
Гордвайль протянул ей плитку шоколада, но она оттолкнула ее от себя.
— Нет, потом съем. А сейчас скажите мне, что же дальше! Вы ведь своими глазами видите, каково мне тут! Только послушайте, как они там воют и кричат! Скажите сами, разве можно здесь находиться! Я вам поручусь, самый здоровый человек сойдет с ума, если его сюда посадить. Ничего удивительного! День и ночь только крики и вопли! И что дальше! Дальше-то что, я вас спрашиваю! Я просто чувствую, что чем дальше, тем больше и больше я схожу с ума. Если меня здесь оставят, я совсем помешаюсь. Это невозможно вынести! Уже десять недель, десять недель! — лицо ее снова скривилось в беззвучном рыдании, разрывавшем сердце Гордвайля. — Де-есять не-еде-ель, де-есять не-еде-ель!
Гордвайль почувствовал, что еще мгновение и он сам громко разрыдается. Он словно физически страдал; муки сильнее этой он, казалось, еще никогда не испытывал. Большей муки в мире, должно быть, просто не существовало. Стиснув зубы, он из последних сил совладал с душившим его рыданием.
Больная монотонно повторяла:
— Де-есять не-еде-ель, де-есять не-еде-ель!
Гордвайль машинально взял дольку апельсина и положил ее в рот. Холодный кисловатый сок немного привел его в чувство. Он не сразу понял, что у него во рту, вынул раздавленную, изжеванную дольку, изучил ее пристальным взглядом и, осознав, что это, немедленно бросил ее под стол. Положив руку на руку больной, он стал увещевать ее умоляющим тоном:
— Успокойтесь, дорогая моя, успокойтесь! Скушайте апельсин, вот! Вы увидите, все еще снова будет хорошо. Скоро вы отправитесь домой. Через несколько дней, вот увидите. Нужно только, чтобы вы оставались спокойной, и врачи сами отправят вас домой, когда увидят, что вы спокойны и здоровы. Нужно есть все, что вам дают, и быть спокойной, вот увидите.
— Нет, я не могу, не хочу, — тянула несчастная. — Ни одного дня не могу! Ни часу! Мне нужно теперь же! Сразу! Я не могу здесь оставаться ни одного мгновения! Я тут с ума сойду! Я не хочу сойти с ума, не хочу! Вы все, все несете ответственность! За то, что привезли меня сюда! Я должна немедленно вернуться домой! Сию же минуту! Если я сейчас не вернусь, будет поздно! Иначе я и вправду сойду тут с ума — и останусь здесь навеки! Все оставили меня, никто обо мне не заботится! Вы тоже не хотите спасти меня, а я так на вас надеялась! И вот, вы тоже не хотите! Куда мне идти, скажите мне, ну куда?! Штайнхоф, Штайнхоф! Мне же стыдно будет выйти на улицу. Все будут показывать на меня пальцами, как будто я убийца! Нет, мне уже не спастись! Все пропало! Штайнхоф! С помешанными! И все из-за такой глупости! Из-за такой глупости!
Все это время она держала руку на лбу, как человек, у которого болит голова. Гордвайль спросил с великой жалостью:
— Болит голова?
— Голова болит?! Она все время болит! У меня здесь все болит! Я так мучаюсь! Дома бы я давно уже выздоровела, а здесь я с каждым днем заболеваю все больше и больше! Я прошу вас, милый, любезный мой, я умоляю вас, — она стала гладить его по голове и по щекам. — Я молю вас, как Бога, сжальтесь надо мной, спасите меня! Я вас вовеки не забуду! Спасите меня, пока не поздно! Я ведь еще молода, я жить хочу! Я не хочу заболеть и остаться здесь навсегда! Я на колени перед вами встану, — и она действительно опустилась перед ним на колени. — Вызволите меня отсюда, пока не поздно!
Гордвайль поднял ее и усадил на стул. Он был бледен, как мертвец, и дрожал всем телом. Он был готов ради нее сделать все, что только можно, но не знал, что именно. Он совсем потерял голову, ни единая мысль не шла ему на ум. Хриплым голосом он сказал:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман Минотавр рассказывает о буднях израильского тайного агента, в которые ворвалась всепоглощающая любовь к прекрасной девушке по имени Теа. И профессия, и время и место деятельности героя обрекают его на поиски выхода из лабиринта этнического и культурного противостояний. Биньямин Таммуз (1919, Харьков — 1989, Тель Авив) — один из ведущих израильских прозаиков, в этом увлекательном романе пересматривает увлекавшую его в молодости идеологию «Кнааним».
Новый роман живого классика израильской литературы, написанный на рубеже тысячелетий, приглашает в дальнее странствие, как во времени — в конец тысячелетия, 999 год, так и в пространстве — в отдаленную и дикую Европу, с трепетом ожидающую второго пришествия Избавителя. Преуспевающий еврейский купец из Танжера в обществе двух жен, компаньона-мусульманина и ученого раввина отправляется в океанское плавание к устью Сены, а далее — в Париж и долину Рейна. Его цель — примирение со своим племянником и компаньоном, чья новая жена, молодая вдова из Вормса, не согласна терпеть многоженства североафриканского родича.