Брачные игры каннибалов - [36]

– Почему?

– Ай-кирибати любят быстрые песни. А эта медленная, и поют очень плохо.

– Отлично, отлично. А как насчет этой?

И я зарядил «Как-то мне сегодня взгрустнулось» Майлза Дэвиса.

– Какой кошмар! Выключите! Тьябо зажала уши.

Бинго.

Я подвинул колонки к открытой двери.

– Что вы делаете? – ужаснулась Тьябо.

Я врубил громкость на полную. Десять прекрасных минут по Тараве разносилось меланхоличное пение Майлза Дэвиса. Тьябо оцепенела. Она зажмурила глаза. Зажала пальцами уши. Я очень надеялся, что все мои соседи делали то же самое.

Наконец я выключил магнитофон. Где-то рядом шумели волны. Шуршали пальмы. Визжали свиньи. А вот «Макарены» больше не было слышно.

Я победил.

– Спасибо, Тьябо. Ты очень помогла.

– Вы очень странный ай-матанг.

Глава 10

В которой Автор вспоминает о прибытии на Кирибати первых Ай-матангов, принесших с собой Свободную Торговлю (одна бусина за трех женщин), Чудеса Цивилизации (табак, алкоголь и пушки), Христианские Заповеди (носи чепец даже в адскую жару) и Законы Современного Управления (королева Виктория знает, как лучше для всех), и рассуждает об оставленном ими Колониальном Наследии, в результате которого единицей измерения на Тараве до сих пор является морская сажень.

Первыми европейцами, узнавшими о существовании Кирибати, были испанские мятежники. В 1537 году, спустя несколько месяцев бесцельного плавания по тихоокеанским просторам, казавшимся бесконечными, они убили своего капитана Эрнандо де Грихальву. Их плавание было исследовательским, и, как и Магеллан в 1521 году, они проворонили все тихоокеанские острова на своем пути, кроме двух, которые назвали островами Несчастья. Можно представить их разочарование, когда, обогнув мыс Горн и вытерпев океанский шторм и пекло в штиль, они не обнаружили ничего, кроме двух убогих островков, о существовании которых на этом свете можно было только пожалеть.

После обнаружения этих островов де Грихальва решил направиться в Калифорнию, но, к несчастью для него, ветры отнесли корабль обратно, и, когда мольбы экипажа идти по ветру к Молуккским островам были встречены отказом, капитана прикончили. Мятежный экипаж поплыл вдоль экватора и, несмотря на цингу и голод, почему-то не причалил к двум встреченным по пути островам – Ачеа и Исла-де-лос-Пескадорес (Остров Рыбаков). Видимо, остров, названный испанцами Ачеа, был островом Киритимати, в то время еще необитаемым и поджидавшим капитана Кука, который открыл его два столетия спустя, а Исла-де-лос-Пескадорес – группой островов Ноноути, расположенных к югу от Таравы и тоже входящих в состав Кирибати. Очевидно, экипаж корабля был обеспокоен тем, удастся ли им причалить к коралловому атоллу, не нанесенному ни на одну карту. Однако я, как человек, который любит острова, все же не могу понять ход мыслей моряков. Ведь можно же было попытаться купить еды у рыбаков, которых они видели. Вылечить цингу кокосами. Они могли бы даже притвориться богами, хотя из опыта капитана Кука ясно, что это чревато последствиями. Но нет, испанцы плыли и плыли дальше, по одному умирая от лишений, пока наконец семеро выживших не прибыли к берегам Новой Гвинеи, где местные жители тут же продали их в рабство. В тот момент наверняка кто-нибудь их них сказал: «Эй, Пепе. а чем тебе тот остров-то не понравился?»

Следующий испанский корабль, побывавший в тех краях, тоже не захотел высаживаться на Кирибати. Это было судно Педро Фернандеса де Куироса, последняя великая испанская экспедиция по покорению Тихого океана. Педро увидел остров Бутаритари в северной части современных Гилбертовых островов и назвал его Буэн-Вьяхе[38]. Но видимо, не такой уж буэн был этот вьяхе, чтобы рискнуть и направить корабль на риф. На этом контакт между ай-матангами и ай-кирибати прервался на следующие двести лет.

За двести пятьдесят лет, которые прошли после плавания Магеллана, в центральную часть Тихого океана были отправлены лишь пять экспедиций, которые обнаружили всего шесть островов. Странно, что не меньше. Гигантские холмы Самоа и Гавайев видны издалека, за много миль, а вот чтобы увидеть низкие атоллы экваториальной части Тихого океана, нужно действительно подплыть очень близко. Кораблям, имевшим несчастье наткнуться на атолл ночью, приходилось лихорадочно маневрировать, отплывая подальше от зловещего рева разбивающихся о риф волн.

Возникает такое впечатление, что спустя несколько месяцев плавания по громадным просторам центральной части Тихого океана, где земли нет в принципе, за исключением пары атоллов, грозящих разбомбить вашу лодку к чертям, капитаны попросту отчаивались найти хоть что-нибудь интересное. Они писали в бортовом журнале что-то вроде: «Исколесив Тихий океан близ экватора вдоль и поперек, измученные жарой и штилями, мы решили, исключительно ради научного любопытства, более тщательно изучить особенности брачных ритуалов таитянок».

В то время у капитанов не было ни спутниковых систем навигации, ни точного хронометра для определения долготы – он появился лишь в середине девятнадцатого века. Поэтому отклоняться от изученных тихоокеанских маршрутов не хотел никто. Уже в шестнадцатом веке груженные золотом испанские галеоны совершали частые плавания в Мексику и на Филиппины. К концу восемнадцатого века между Китаем и северо-западом США велась оживленная торговля мехами. Однако эти водные пути лежали далеко к северу от Кирибати. Гилбертовы острова расположены прямо на экваторе, где одуряющие штили способны высосать все соки даже из хорошо подготовленных к плаванию кораблей. Моряки боялись жары и безветрия экваториальной части Тихого океана не меньше мощных западных ветров южных морей, поднимающих волны высотой с башню. Командор Джон Брайон, более известный как Обветренный Джек – кличка, говорящая о том, что плохой погоды он не боялся, – писал, что во время плавания у берегов Никунау, группы южных Гилбертовых островов, от жары и безветрия у членов его команды расстроились желудки. Я мог понять Обветренного Джека и его команду. У меня так тоже часто бывало.