Брачные игры чародеев - [11]

— Браул, не строй из себя идиота. Я ни на чью сторону не встаю!

— Но, согласись, Вольфрам вел себя по-хамски, — сказал я. — Настолько свихнуться на старости лет, что наплевать на все правила приличия! Он оскорбил Невергоров, а если бы у него нашлось время, уверен, вспомнил бы и про Скоппендэйлов. Что бы ты тогда запела? В общем, вздорный старикашка вел себя так, словно я лично ему досадил.

— Он мог так решить, потому что вычислил своего внука у тебя в берлоге. Отсюда и подозрения в сговоре. Ты точно не звал Леопольда приехать в Мигонию? Точно не предлагал ему немножечко развеяться?

Я поклялся, что ни в чем подобном не замешан.

— Пожалуй, я попытаюсь разведать у Фероции, что все это значит. Она ничего не говорила мне о планах своего: отца… Непонятно.

— У нее на лице нет ничего такого, что говорило бы о влюбленности в Леопольда?

— Нет.

— А вдруг она даже не подозревает о готовящемся коварстве?

Гермиона смерила меня странным взглядом — словно ребенка, который вдруг заговорил академическим языком, а сам еще даже не встал на ножки.

— Хм… — ответила она, — Хм…

— Не томи меня. Если у тебя есть соображения, выкладывай, — простонал я.

— Что-то за всем этим кроется. Зачем Вольфраму угрожать тебе и намекать о грядущем эпическом противостоянии? Ты ведь не наступал ему на мозоль?

— Я про то же! Он оттаскал меня за ухо, но это было давным-давно, и больше мы не пересекались.

— Но ты мог случайно перебежать старику дорожку, — сказала Гермиона.

— Я уже все допускаю! И какие планы он имел в виду, говоря, чтобы я даже не пытался их нарушить? Речь идет о Леопольде?

— Ты меня спрашиваешь? — надула губки девица.

— А кого же?

— Общаясь с тобой, Браул, я становлюсь такой же дурой! Это заразно.

Я многозначительно кашлянул. Гермиона может называть меня любыми словами, но всему же есть предел.

— Не пыхти. Ты сбил меня с толку. Итак. Леопольд удрал из Гордых Орлов, чтобы провести месяц в Мигонии. Развеяться, покутить и все такое прочее.

— Точно.

— Не перебивай!

— Ладно.

Гарния квакнула.

— Леопольд скрывается от своего деда, который хочет женить его на Фероции Зипп. Причем, намерения старика тверды, как алмаз.

— Тверже.

— Ага. Ага… Целый месяц Леопольд умудряется скакать по столице, посещать различные увеселительные места, в том числе те, где проводят время чародеи, но старик, который регулярно там бывает, его не заметил. Странно.

— У Леопольда обнаружился большой талант к конспирации.

— И никто не сказал Вольфраму, что видел его внука там-то и там-то…

— Тут есть объяснение, — сказал я. — Никто, кроме этих двоих, не знал, что Леопольду запрещено покидать поместье, поэтому его особое положение оставалось для общества тайной. Ну и что, что его видели? Просто никто не придал этому значения. Вот если бы внучок столкнулся с дедулей лбом в дверях «Речного Дракона», например, тогда другое дело…

— А ты умеешь соображать, Браул, — заметила Гермиона. — Значит, Леопольд думает, что его кто-то заложил?

— Да. Он считает, что Вольфрам обнаружил его присутствие в столице еще до бала.

— Сомнительно. Навряд ли бы он стал дожидаться этого дня и ловить его в людном месте, рискуя вызвать переполох, — сказала Гермиона. — Это очевидно, Браул. Старик столкнулся с внуком на балу и, конечно, пришел в ярость. Знай он все заранее, приготовил бы ему ловушку тихую и незаметную. Кстати, я на том приеме не была, но Ванда Брокель рассказывала мне о некоем молодом человеке с длинными белокурыми волосами, который появился неизвестно откуда и слонялся взад-вперед с дурацким выражением на красивом лице.

— Точно. Это был Леопольд под волшебной маскировкой!

— И этот молодой человек неожиданно смылся. Был какой-то шум, но недолго, а потом бал покатился дальше по смазанным рельсам. Об инциденте забыли.

— А старик остался в доме Ллуга Молейна?

— Не знаю. Исходя из того, что нам известно, вряд ли. Взяв ботинок, который Леопольд посеял, он, скорее всего, отправился на поиски… Хм… Здесь пахнет какой-то тайной. Может быть, даже зловещей.

— Не «может быть», а именно зловещей, — отозвался я, приступая к поглощению третьей чашки чудесного чая. — Кто-то это зелье заварил, но, видимо, расхлебывать его придется мне…

— Ну, не все, я думаю, но частично придется, — сказала Гермиона. Глядеть она умела очень проницательно, что и продемонстрировала в тот же миг. — Браул, подозреваю, ты опять во что-то влип.

Я вздохнул.

— И не говори. Знать бы еще, во что и чем это обернется. У Вольфрама на уме какое-то злодейство. Его методы оставляют желать лучшего.

— Что ты намерен делать?

— Если бы знать! Вопрос в том, что собирается сотворить с Леопольдом его зловещий предок.

— Женить.

— Это только часть страшной правды. Вопрос в том, какую цель преследует эта женитьба! Ведь речь идет о планах, которым ни я, ни другой мозгляк не должен помешать. Звучит пугающе. Я намерен это выяснить и вытащить Леопольда из лап демона.

— Как? — прищурилась Гермиона.

— Не знаю пока. Но с твоей помощью надеюсь достичь определенных успехов.

— С моей, значит?..

— Ну. Мы же… как эти… сиамские близнецы — помогаем друг другу с утра и до вечера. Разве нет?

Гермиона с сомнением причмокнула красивыми губами.