Брачная ночь с графом - [16]

Кэтрин редко видела дядю Уилларда, когда только переехала жить к герцогу. Большую часть времени она тогда проводила в постели, а он часто бывал в отъезде по делам военного ведомства. Когда же Кэтрин стала постарше, то поняла: дядя Уиллард действительно был рад тому, что она жила у них в доме. Находясь дома, он с удовольствием играл с ней в шахматы и слушал, как она читала вслух. И изредка Кэтрин играла для него на пианино по вечерам после ужина.

Когда же они о чем-нибудь беседовали, дядя Уиллард никогда не осуждал ее за то, что она откровенно высказывала свое мнение. И Кэтрин всегда так и поступала, какую бы тему они ни обсуждали. Она много раз пыталась вовлечь его в разговоры о военной службе, а также о политике или даже о науке. Но дядя терпеть этого не мог, считал, что подобные темы – не для девушки. По его мнению, наилучшими темами для молодых леди были литература, поэзия и музыка.

Кэтрин была совершенно уверена, что все возрастающая раздражительность дяди Уилларда в последние годы объяснялась тем, что он начинал терять слух. Было почти невозможно поддерживать с ним продолжительный разговор, и по этой причине Кэтрин почти всегда на официальных приемах садилась рядом с дядей Уиллардом. С ней он мог не разговаривать, если не хотел.

Дядюшка приветствовал племянницу ласковой улыбкой, так как она, к счастью, пришла вовремя. Кэтрин тоже улыбнулась, затем подошла к дяде и поцеловала его в гладко выбритую щеку. Убедившись, что он видел движение ее губ, она сказала:

– Добрый вечер, дядя. Вам понравился сегодняшний прием?

– Да, дорогая, – ответил лорд Уиллард слишком уж громко. – Все было замечательно. – Он подмигнул племяннице и с усмешкой добавил: – Мне удалось избегать тех, с кем я не желал разговаривать, но я не расслышал ни словечка из сказанного теми, с кем я хотел бы поговорить. Наверное, теперь все узнают, что я плохо слышу, и, обращаясь ко мне, люди станут повышать голос.

Кэтрин знала, что все и так разговаривали с дядей очень громко, хотя он об этом не догадывался. Девушка искренне огорчалась из-за него, потому что слух его быстро ухудшался, а доктора ничего не могли с этим поделать.

– Не думаю, что кто-нибудь это заметил, – ответила она.

– Со временем заметят. А как ты? – спросил дядя. – Как проводила вечер?

– Прекрасно. Как и всегда, – без колебаний ответила Кэтрин и тут же заметила входившую в столовую Маделин. Причем подруга внимательно на нее посмотрела, проходя мимо.

– Я видел, ты разговаривала с новым графом Грейхоком, дорогая, – продолжал дядюшка. – Какое он произвел на тебя впечатление?

Кэтрин прекрасно понимала, что на званом вечере их с графом Грейхоком видели если не все, то очень многие, но все же ей почему-то не хотелось, чтобы люди об этом говорили. Но, увы, похоже, все стремились расспросить ее о графе и выведать подробности их разговора.

А гости тем временем один за другим проходили мимо них в столовую. Кэтрин приходилось говорить с дядей Уиллардом очень громко, а она не хотела, чтобы кто-нибудь из гостей ее услышал. Поэтому она и сказала:

– Может, поговорим об этом завтра? Мне кажется, большинство гостей уже сидят за столом.

Дядя осмотрелся и утвердительно кивнул.

– Хорошо. – Протянув руку, он легонько ущипнул племянницу за щеку и добавил: – Да-да, поговорим об этом завтра.

Кэтрин мысленно вздохнула: подобные ласки дядюшки не слишком ей нравились. Но когда же он поймет, что двадцатилетнюю девушку уже не ласкают так, как когда-то ласкали ребенка? Но дядя по-прежнему считал ее малышкой, а она слишком его любила и не решалась возражать против подобных проявлений нежности.

Тут дядя Уиллард взял Кэтрин под локоток и провел в роскошно обставленную столовую. Высокие зеркала в позолоченных рамах с медными канделябрами по бокам висели на каждой из четырех стен, а длинные столы, покрытые белоснежным ирландским полотном, были уставлены самым лучшим хрусталем, а также дорогим фарфором и серебром. Вдоль обоих столов располагались стоявшие рядышком стулья, но герцог всегда садился во главе одного из столов, а дядя Уиллард – во главе другого. Поскольку жены братьев умерли, места на противоположных концах столов всегда оставались свободными.

Дядя Уиллард выдвинул для Кэтрин стул, затем повернулся к миссис Изадоре Хеншо, явно ожидавшей от него такой же любезности. С губ лорда Уилларда сорвался тихий вздох, перед тем как он поприветствовал эту даму – миссис Хеншо, отличавшаяся болтливостью, ужасно докучала дяде Уилларду. Обычно он делал вид, что ведет приятную беседу с этой дамой, и даже улыбался ей, кивая время от времени. Говорунья же, судя по всему, не замечала, что он ничего не слышал.

Кэтрин взяла свою салфетку и осмотрелась. А гости все продолжали заходить в столовую и занимать свои места. «Интересно, кого тетя Лиола усадит справа от меня?» – подумала девушка. Впрочем, Кэтрин прекрасно знала, что дядя Уиллард, желавший покоя, хотел, чтобы она разговаривала с кем угодно, только не с ним.

Леди Лиола всегда руководила организацией всех светских раутов в особняке герцога, а также занималась рассаживанием гостей. И она никогда ни от кого не принимала никаких пожеланий. Разумеется, тетушка Ли знала, что миссис Хеншо заговорит, едва усевшись за стол, а умолкнет лишь тогда, когда встанет из-за стола. Дядя Уиллард не слышал ни слова из сказанного ею, но болтливую вдовушку это нисколько не смущало: она была рада поговорить даже сама с собой.