Брачная ночь перед разводом - [3]

— Но у меня достаточно времени, чтобы увидеть, как ты женился на женщине, которая родит тебе детей. Люси ты не вернешь, поэтому с этим пора смириться.

Рауль представил себе смеющееся лицо, совершенное в своей красоте. Такой все кругом видели его жену.

«Вернуть?»

Лишь сумасшедший захотел бы вернуть ад, который у него был с этой ядовитой змеей.

Но он не сумасшедший!

Брак не сделал его женоненавистником. Ему нравились женщины. Женщины восхитительны! Проблема в нем. Факт налицо: когда он позволяет себе эмоционально вовлечься в отношения с женщиной, он уже не в силах доверять собственному разуму. Его разум окончательно поврежден.

Дед справедливо обвинил его в распутстве. Секс удовлетворял естественную потребность. Иногда Рауль смутно сознавал — независимо от того, насколько хорошо ему было, — что душе чего-то недостает, но без этого его душа вполне могла обходиться.

— Ты кого-то присмотрел?

Дед не обратил внимания на сарказм и произнес:

— Выбор за тобой, это очевидно.

— Очень великодушно.

— Это не шутка. Семейное имя — не повод для шуток. Я не хочу умереть с единственным наследием в лице внука-плейбоя. Пора тебе подумать об ответственности.

Рауль проглотил ответ, готовый сорваться с языка, глубоко засунул руки в карманы и прошел к витиеватому мраморному камину.

— Значит, ты предлагаешь, чтобы я составил список претенденток и выбрал кого-то подходящего? Или, упаси боже, последовал велению сердца? — Сарказм перехлестывал через край, но Раулю было наплевать. Хуже все равно не будет.

И снова его сарказм был потрачен попусту. Дед задумчиво произнес:

— Это не такая уж плохая мысль.

— Что? Предлагаешь влюбиться? — Опыт, полученный им с Люси, излечил Рауля от сердечных порывов. Тогда он был влюблен и видел то, что хотел видеть. — Или, может, дать объявление?

Дед сверкнул глазами:

— Иногда письменная форма дисциплинирует мозг. В конце концов, твоя жена должна обладать определенными… качествами… — Вдруг Серджо пошатнулся, и у него вырвалось что-то похожее на стон.

Это было настолько неожиданно, что Рауль на мгновение застыл. Но оцепенение тут же прошло, как и раздражение на старика. Он кинулся к деду и не дал ему упасть. Поддержав его за спину, он помог ему сесть в ближайшее кресло.

Сквозь ткань безукоризненного английского костюма он ощутил не крепкое тело, а ребра и, потрясенный, понял: «Это реальность. Это уже происходит».

Дед был для него постоянной величиной, всегда присутствовал в его жизни, а сейчас он умирает, и Рауль ничего не может сделать, чтобы остановить это.

Точно так же он не смог предотвратить смерть матери от эпидемии гриппа, остановить отца, чтобы тот не застрелился, или защитить брата от сердечного приступа. Сколько смертей…

Он остается один.

Можно напиться, можно жалеть себя или… Рауль посмотрел на деда и понял, что… любит этого сильного, гордого старика.

Он может кое-что сделать. Дед сказал, что именно. Остановить смерть невозможно, но дать деду умереть удовлетворенным он в силах. Он ведь не колебался бы, если нужно было отдать костный мозг или почку, так почему сейчас колеблется?

Да потому, что потерять правую руку было бы легче, чем сделать то, о чем просит дед. Брак научил Рауля не доверять собственному суждению там, где затронуто сердце. Никогда нельзя по-настоящему узнать других людей, и поэтому не стоит никому верить. Безумство ставить на кон свое будущее и отказываться от свободы.

Должен же быть выход, и он найдет его.

— Я вызову скорую.

— Нет. — Дед взял Рауля за руку. Рука дрожала, но голос прозвучал отчетливо. — Нет, никаких больниц. Сейчас пройдет. — Рука крепче сжала руку внука. — Я не могу заставить тебя сделать это… Джейми назвал бы меня эгоистичным старым…

— Джейми тебя любил, — оборвал его Рауль.

— Твой брат любил жизнь.

Рауль кивнул и притворился, что не заметил слез на щеках деда.

— Ты не сказал ничего такого, о чем я сам не думал, — соврал Рауль, и на землистом лице деда появилось что-то похожее на благодарность.

— Да?

— Я не становлюсь моложе.

— И ты хочешь завести семью?

Рауль помнил время, когда он этого хотел.

— Это естественное желание.

Любые желания, которые у него были, не пережили короткого брака с Люси. Люси обладала способностью и умением причинять боль, наказать за пренебрежение и оскорбления, нанесенные ей. И в этом ничто ее не могло остановить. Прошел целый год, прежде чем в один из приступов ярости она рассказала об аборте, который сделала в первые месяцы их брака.

— Ты что думаешь, я превращусь в жирную уродину, лишь бы родить тебе ребенка? — кричала она.

Из глубины памяти возникло красивое лицо, исказившееся от злобы и ненависти. От этой картины ему удавалось хоть на время избавиться в постелях страстных женщин, готовых доставить ему наслаждение. Но, наверное, к лучшему, что этот образ его не оставляет: меньше риска потерять голову… и сердце. А вот этот орган хорошо бы заточить в стальную броню, которую ни одна женщина на свете не могла бы пробить.

— Ты уверен, что не следует?..

— Карло… — смахнув ладонью капельки пота на верхней губе, Серджо кивнул на закрытую дверь, — знает, что делать. — Глаза деда искали глаза Рауля. — Ты… знаешь, — хрипло продолжал он, — несмотря ни на что, ты и твой брат придали моей жизни значение, наполнили смыслом, чего без вас у меня не было бы. — Глаза затуманились, и он покачал головой. — Я был плохим отцом.